Цвет в современной жизни настолько важен, что пренебречь им не представляется возможным. Цвет окружает нас с рождения, будь то свойственные определенным народностям культурные и исторические коды или выбор, как нам кажется, основанный на индивидуальных предпочтениях, но на самом деле запрограммированный где-то на глубинном подсознательном.

Если бы цвет, пускай даже один из многих, был живым существом — человеком, о, тогда бы вы познакомились с поистине незаурядной личностью. Это был бы мудрый правитель и грозный воин, вальяжный сибарит и нищий изгой, фанатично верующий аскет и дерзкий модник. А еще поэт, художник, революционер, ученый и старец со взглядом ребенка. Все потому, что многие известные человеку с доисторических времен цвета оказывали огромное влияние на судьбы людей и целых государств, успев на разных промежутках времени снискать славу и попасть в небытие.

Истории цвета посвятил свою исследовательскую деятельность французский историк-медиевист, специалист по геральдике, сфрагистике и нумизматике Мишель Пастуро. Среди многих его изданий есть любопытная серия книг о цветах. «Символика цвета — это всегда феномен культуры; она различна в зависимости от места и меняется со временем». И эти повороты сюжета в руках талантливого рассказчика превращают историю привычных для нас цветов в увлекательные детективы, романы и фантастические новеллы.

Сегодня приведу несколько интересных примеров из книг Пастуро о метаморфозах красного и черного в сознании наших предков и современников.

Красный и черный, наряду с желтым и белым, были самыми первыми цветами, которые научился синтезировать первобытный человек, влекомый силой искусства.  Первые наскальные рисунки, изображающие его незамысловатый быт, сцены войны или охоты, были построены на сочетании этих цветов. В палитре наших далеких предков не было разнообразия и даже столь распространенных в природе цветов как зеленый и синий из-за сложности получения других красителей. Пройдет очень много времени, прежде чем лазурь и изумрудная зелень станут полноправными участниками цветной летописи.

Но вернемся к красному и черному. Из-за скудости выбора и благодаря своей насыщенности и яркости эти два цвета впитали в себя огромное смысловое значение.

Вплоть до Древнего мира черный ассоциировался с плодородием. Это черная земля, а в Египте еще и черный ил, покрывающий иссушенную почву, в то время как красный — цвет пустыни с бесплодными песками. В других культурах носителями этой функции черного выступают большие темные тучи, готовые пролиться на землю дождем, чтобы оплодотворить ее. Черный цвет встречается также на небольших статуэтках доисторической эпохи, изображающих богиню-мать, а также на более поздних изваяниях богинь, которые ассоциируются с идеей плодородия (Кибелы, Деметры, Цереры, Гекаты, Исиды, Кали). Представления о черном как о цвете плодородия прослеживаются до самого Средневековья, где цвета связаны с символикой стихий и с ее помощью закрепятся надолго: огонь – красный, вода – зеленая, воздух – белый, а земля – черная.

Красный цвет в Древнем мире чаще имеет негативное значение, чем позитивное. Это не только цвет опаленной солнцем пустыни, но еще и цвет народов, которые обитают в пустыне либо приходят из нее: все они — враги Египта, поэтому красный цвет — знак насилия, войны и разрушения. Многие египетские захоронения изобилуют различной утварью и артефактами красного цвета, предназначенными для того, чтобы охранять усопших в загробном мире и помочь им вновь обрести некую часть жизненных сил: это блоки гематита или самородной киновари; красные полудрагоценные камни (сердолик, яшма, гранат); сосуды, содержащие вино либо кровь; ткани, драгоценности и статуэтки красного цвета; красные плоды и лепестки красных цветов.

Такая привязка была присуща и древним римлянам. До нас дошли сведения о символичных изображениях структуры многих античных и средневековых социумов: воины, как правило, обозначаются красным цветом, а ремесленный люд, производящий материальные ценности (дающий блага для жизни), – черным.

С распространением христианства черный цвет начинает обретать новые, зловещие черты. Противоборство добра и зла, Творца и Дьявола на страницах Библии усиливается аллегориями и метафорами, в которых немалое значение имеет цвет. Если белый цвет – это сияние чистоты и добродетели, символ жизни и надежды; то черный – пятно грязи и порока, знак греха и смерти. Эта символика останется неизменной во всем раннехристианском сообществе: белый – позитивный, черный – негативный. В то время как красный нашел широкое распространение в прикладном искусстве. Римские художники орудуют десятками прекраснейших оттенков красного для создания картин и декорирования храмов и жилища. Для создания гаммы красных тонов обычно использовали два основных красителя — марену и кермес, но археологи находят также следы пурпура, сафлора и хны. Основной строительный материал для особняков и обычных доходных домов — не камень и не мрамор, а обожженный кирпич, который может быть любых оттенков, какие только возможны в гамме красных тонов.

Из многочисленных тканей, которыми пользуются римляне в повседневной жизни, часто встречаются именно броские, красные. Наряд женщин дополняют всевозможные драгоценности, амулеты, подвески с камнями, которые по поверьям римлян, приносят счастье — рубинами, гранатами, яшмой, сердоликами. И чем ярче, насыщеннее красный цвет, тем сильнее действие драгоценного камня или амулета. А победителем среди красных оттенков становится цвет… петушьего гребешка. Петух для римлян — предмет восхищения, почти религиозного поклонения, атрибут многих богов —Аполлона, Марса, Цереры, Меркурия.

Почему же черный цвет не смог конкурировать с красным? Все дело в кроющей способности красителей. Самые обычные из них не давали стойкого и равномерного покрытия, ткань пропитанная, к примеру, сажей или древесным углем, была скорее серой, чем черной. Безумно красивый черный получался из жженой виноградной лозы или жженой слоновьей кости, но это были очень дорогие красители. Из-за всех этих трудностей в Европе от ранней Античности до позднего Средневековья красильщики очень редко добивались ярких, насыщенных черных тонов. Конечно, также существовали и дорогие, редкие красные красители. Например, кермес, пигмент животного происхождения, получаемый из высушенных насекомых.Красящее вещество выделяют только самки, и собирать их надо только в определенный момент, когда они собираются откладывать яйца. Насекомых окуривают парами уксуса, потом высушивают на солнце, и они превращаются в некое подобие коричневатых зерен; если истолочь эти зерна в ступе, из каждого выделится капелька жидкости ярко-красного цвета — это и есть пигмент. Но существовали и более дешевые красные красители, дающие стойкий результат. 

В Древнем Риме и в эпоху раннего Средневековья черный цвет в восприятии людей мог быть и плохим, и хорошим; с одной стороны, черный цвет ассоциировался со смирением, воздержанием, с высоким саном или с внутренним достоинством; с другой стороны, он напоминал о загробном мире и вечной тьме, о временах скорби и покаяния, о грехах и силах Зла. Начиная с XI века в Западной Европе черный становится главным дьявольским цветом. Правда, не скрылся от внимания священнослужителей и красный цвет. В купе с черным он создавал устрашающую картину преисподней и ее зловещего хозяина. В позитивном аспекте тот же оттенок красного олицетворяет вмешательство Бога.

Как бы то ни было, на рубеже тысячелетий в течение нескольких веков черный считается цветом тела или одежды тех, кто находится в родстве с Дьяволом или служит ему. Что касается одежды, то теперь одни лишь монахи с гордостью носят свои черные рясы как знак былой славы цвета, ставшего отталкивающим, презираемым или ненавистным. Укрепила черный цвет на этой позиции и борьба христианской церкви с языческими культурами, например, культом черного ворона, птицы Одина, вестника богов, защитника воинов и хранителя мировой памяти. С легкой руки епископов черный ворон занимает почетное место в дьявольском бестиарии и становится эмблемой множества пороков.

Но уже в ХІІ веке черный цвет становится респектабельным, модным и даже роскошным. Первое послабление для опального черного наступило с расцветом геральдики. В то время, когда фамильный герб становится чуть ли не обязательным символом рода не только для правителей, аристократов, но и для ремесленников, торговцев. В гербах черный цвет – самый обычный цвет, он встречается не чаще и не реже остальных, не обладает какой-то особой выразительностью или особой значимостью в эмблематическом и символическом плане.

Но мощным стимулом к расцвету черного стал закон против роскоши. В соответствии с ним только королям и знати разрешалось носить одежду из ярких тканей — роскошных красных (как, например, великолепные алые венецианские сукна) или ярко-синих (как знаменитые флорентийские «павлиньи» сукна). Красный цвет — для избранных: это цвет власти (короли), красный цвет вины, красный цвет наказания (судьи), красный цвет крови, которая должна пролиться (военные и охотники). Помимо этих своих ипостасей, красный еще и аристократический цвет.

В то же время красный, как предупреждающий цвет, был обязательным для палачей, проституток, калек, преступников, прокаженных, слабоумных, пьяниц и прочих изгоев, к которым следует добавить и иноверцев — евреев и мусульман.

В ответ на этот закон дворяне и зажиточные купцы, не попавшие в список уважаемых персон, развернули целую кампанию по реабилитации черного цвета. Они заводят привычку одеваться в цвет, не запрещенный новыми законами, цвет, считавшийся скромным и отнюдь не почетным. Но, опираясь на свое богатство, требуют, чтобы красильщики любой ценой создали для них более стойкие, яркие и привлекательные оттенки черного. Такие, что своею красотою могли бы превзойти красный.

И красильщики изобрели новый пигмент из очень дорогого сырья. Это сырье – так называемый чернильный орешек, или галл, маленький шарообразный нарост, появляющийся на дубовых листьях. В эти листья некоторые насекомые откладывают яйца; когда появляются личинки, дерево начинает выделять особый сок; затвердевая, он образует вокруг каждой личинки нечто вроде кокона. Галлы надо собирать до наступления лета, когда личинка еще находится внутри, затем медленно высушивать. Тогда орешек сохранит весь свой богатый запас танинов и даст красивую устойчивую черную краску. Но такая краска слишком дорого стоит, поэтому ее применение ограничено. Так черный становится привлекательным, респектабельным цветом уже для князей церкви и даже королей.

А на тщеславный красный, так бережно оберегаемый законом от грязных рук простолюдинов, совсем скоро обрушится гнев могущественнейшего морализатора всех времен – церкви. Стоически выдержав появление сильного конкурента – лазурного синего, красный пал в противостоянии с новой цветовой моралью, рожденной Реформацией. Согласно этой морали, красный цвет — слишком яркий и дорогостоящий, непристойный, безнравственный, развратный. В учении о семи смертных грехах красный упоминается 4 раза! Он ассоциируется с гордыней, гневом, похотью, а иногда еще и с чревоугодием. На палитре порока красный занимает доминирующее положение.

Вот почему на рубеже XVI–XVII веков красный отходит на второй план в различных областях культуры и повседневной жизни. Под ударом оказывается яркое убранство храмов: уничтожаются цветные иконы, фрески, витражи. В новой церкви, будто сошедшей с черно-белой гравюры, теперь ничто не отвлекает праведного человека от общения с Богом. У доброго христианина красный уже не в чести: сам Папа римский все чаще появляется в белом.

Время порицания черного и красного в масштабе истории человечества оказалось достаточо велико, чтобы их негативная символика смогла дойти и до наших дней. Красный в революционных идеях и в назидательном росчерке учительской ручки, красный в смертоносном танце тореодора и в запрещающих дорожных знаках. Черный сохранил свое негативное значение в лексике и мире суеверий. Во всех европейских языках существуют словосочетания и поговорки, которые указывают на тайную, запретную, грозную или зловещую сущность черного: «черные мысли», «черный день», «черный список» и т.д. Ничего хорошего не предвещает встреча с черным котом или черным вороном.

Но были и те вехи в истории черного и красного, что навсегда связали эти цвета с созидательной силой прогресса и искусства, удовольствием и красотой.

Это и изобретение книгопечатного процесса, благодаря которому XVI–XVII веках начинает складываться некий особый черно-белый мир. И появление жанра готического романа, возвышающего мрачные сюжеты и страшные видения, печаль и тревогу. И черно-белый мир фотографии, открывший искусству новые оптические эффекты. Начиная с 1900-х годов деспотическая власть черно-белого в мире изображений достигает еще большего размаха и могущества: теперь в ее подчинении новое искусство – кино. И, наконец, труды кутюрье 20 века, подаривших нам новый черный — строгий, изысканный, элегантный и функциональный, яркий и радостный.

А что же красный? За ним укрепились черты роскоши, гедонизма, страсти, любви и жизнелюбия. Благодаря развитию косметической индустрии красный становится символом молодости и здоровья. Румянами не пренебрегают даже знатные мужи, что уж говорить о дамах, гонящихся за вечной красотой. В торговле красный – маркер интересных предложений или высокого качества. Красные театральные занавески и цирковая арена, цвет сердечных чувств в образе красной валентинки или бархатной коробочки с кольцом. А еще символ исполнения желаний, если за них берется седовласый дед в красном костюме.  

Вот они, современные роли красного и черного, которые так или иначе распространяются и на ювелирное искусство. Всевозможные камешки красной и черной палитры в наших колечках, серьгах, подвесах, колье и браслетах несут в себе символы, отточенные тысячелетиями. О чем они говорят вам?

Наталья Оринго