Люди всегда стремились к открытиям — одних увлекали морские дали, других бескрайнее небо, а кто-то искал счастье буквально у себя под ногами. Так появилась одна из самых загадочных наук — алхимия.

Слово «алхимия» заимствовано европейцами из арабского языка الكيمياء‎‎ (’al-khīmiyā’). Первые ростки науки пробились в Александрии, где находилась одна из крупнейших античных библиотек. В основу античной химии (литеры «ал» добавили к слову арабы, продолжившие учения древних греков) легли учения Платона и Аристотеля о четырёх первоэлементах: земле, воде, воздухе и огне.

Особенно скрупулезно александрийские алхимики изучали металлы. Каждому металлу (а тогда их было известно семь) соответствовало своё небесное «светило». Так появились алхимические пары: Солнце – золото, Луна – серебро, Меркурий – ртуть, Венера – медь, Марс – железо, Юпитер – олово, Сатурн – свинец. Очень долго, вплоть до Средневековья, эта мистическая цифра семь мешала ученым продвинуться сколь-нибудь дальше в изучении металлов. Попытки ввести в научный мир новый металл натыкались на фанатичное, часто подкрепленные религиозными взглядами, преклонение перед семеркой.

Итак, после завоевания Александрии арабами (в 641 году), алхимией занялись арабские учёные. Они продолжили дело александрийцев и придумали философский камень – некий реактив, необходимый для успешной трансмутации металлов в золото, а также для создания эликсира жизни. С тех пор поиск философского камня или пятого элемента стал одной из насущных алхимических задач.

Позже знания мусульманского Востока проникли в Европу из завоеванной арабами Испании, заразив жаждой легкого золота европейцев. Было ли оно легким на самом деле? Многие алхимики положили на алтарь науки свободу, здоровье и даже жизнь. Беспорядочные опыты с использованием токсичных веществ становились причиной неизлечимых болезней, а слухи, практически всегда преувеличенные, об открытии философского камня открывали среди правящей верхушки настоящую охоту за научным светилом. Говорят, что знаменитые седые кудри Ньютона — следствие не болезни или стресса, а результат неудачных опытов со ртутью. 

В средневековой Европе, задавленной властью христианской церкви, алхимия стала одной из немногих отдушин для науки, дала возможность приложить к конкретному делу свою склонность к научному исследованию. Но, увы, за две тысячи лет алхимики не получили ни грана золота, но зато осуществили множество химических реакций, разработали химическую технологию, обнаружили ряд соединений и новых веществ.

Например, нашатырь открыли еще в древнем Египте, а название веществу дали арабские алхимики — «нушадир». Фосфор был получен гамбургским алхимиком-любителем Клиником Брандом.  Порох — взрывчатую смесь из измельченных кусочков угля, серы и селитры — экспериментальным путем получил китайский алхимик Сунь Сы-мяо в VII веке.

Хотя, кажется, я поспешила с выводами. Все-таки было на счету алхимиков изобретение на вес золота. Его так и прозвали — «белое золото».

В историю алхимик Иоганн Фридрих Беттгер (1682 — 1719) вошел благодаря изобретению европейского фарфора. Это сейчас белоснежные чашки из тончайшей керамики в блестящей глазури для нас обыденность. А с тех пор, как китайский фарфор впервые попал в Европу, заполучить секрет его состава мечтали даже короли.  Это открытие сулило не меньшую выгоду, чем изготовление искусственного золота. А еще баснословная стоимость и недоступность фарфора рождала нелепые слухи, например, что такая чашка обезвреживает любые яды.

Иоганн Фридрих Беттгер никогда не ставил себе целью раскрыть секрет фарфора, его интересы крутились вокруг солнечного металла. Первую славу он снискал благодаря шарлатанскому представлению: на глазах у публики Иоганн превратил серебряные монеты в золотые. На самом деле, продемонстрированные Беттгером во время опыта в Берлине монеты всего лишь покрылись устойчивой пленкой очень похожей на золотую. Но человеческую молву уже было не остановить, и Иоганн чудом скрывается в Саксонии от преследования охочего до золота прусского короля Фридриха Вильгельма I.

В Дрездене амбициозный юноша нашел спасение в покровительстве Августа Сильного. Доброта Августа имела вполне понятные цели — от Иоганна требовалось довести эксперимент до конца. Но молодость, расположение короля и любовь к беспечному образу жизни не способствовали научным изысканиям, Иоганн быстро «промотал» все дотации, но ни йоту не продвинулся в своей научной деятельности.

Обманутый в своих ожиданиях Август был разгневан, и Иоганн имел все шансы прожить яркую, но короткую жизнь, если бы на сцене не появился новый герой — Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус, немецкий философ, математик, физик-экспериментатор и изобретатель. К тому времени Чирнхаус был владельцем трех крупнейших стекольных заводов и, взяв опеку над разгульным Беттгером, умышленно или непроизвольно сосредоточил опыты юного дарования вокруг керамики.

Фрагмент фрески. Слева направо: король Август Сильный, Иоганн Фридрих Беттгер, граф Эренфрид Вальтер фон Чирнгауc

Результатом их совместных трудов стал новый материал красного (яшмового) цвета, который отличался высокой твердостью — его можно было шлифовать, гранить, расписывать. Материал, похожий по своим свойствам на модный китайский фарфор, так и назвали — rothes Porcelain или «яшмовый фарфор». И, хотя терракотовый цвет был далек от благородного восточного, Чирнхаус понимал, какие перспективы сулит это открытие. А вот сам Беттгер не разделял восторга коллеги и даже разместил красноречивую надпись у входа в свою лабораторию Gott, unser Schöpfer hat gemacht aus einem Goldmacher einen Töpfer («Бог, наш Творец, превратил того, кто создаёт золото, в горшечника»).

Еще три года потребовались ученым, чтобы довести свое изобретения до совершенства — 15 января 1708 г. после двенадцатичасового обжига были получены белые фарфоровые пластины. Этот первый фарфор получил название Kalkporzellan (известковый фарфор). Хотя львиную долю работы при открытии европейского фарфора провел Чирнхаус, его преждевременная смерть в 1709 году стерла со страниц истории достижения ученого. В конечном итоге все лавры получил Беттгер. Последним изобретением Иоганна Беттгера на службе у короля Августа стала специальная глазурь, придающая глянцевый блеск форфору. И специалисты считают, что европейский твёрдый фарфор отличался по составу от более мягкого китайского и превосходил его по качеству. Производство нового фарфора наладили на базе мануфактуры в городе Мейсен. С тех пор название «мейсенский фарфор» стало нарицательным и означало превосходное качество.

\

Очень многие талантливые специалисты продолжали дело Беттгера, все они внесли весомый вклад в историю фарфора Meissen. В 1719 году на фабрику прибыл из Вены Иоганн Грегориус Херолдт. Получив должность руководителя живописной мастерской, Херолдт разработал эскизы китайских и японских сюжетов, экзотических цветов, морских судов и ландшафтов, создал полупрозрачные эмалевые краски, усовершенствовал состав, сделал цвета более яркими.

Победное шествие мейсенского фарфора по планете началось и продолжается по сей день, а посуда и статуэтки с кобальтовым клеймом остаются предметом вожделения всех коллекционеров. Cтоимость одной чашки может достигать 100 евро и это не раритетные серии.

Алхимики и натурфилософы верили, что все в мире состоит из четырех элементов — земли, воды, воздуха и огня — и понимание законов их соединения дает ключ к магическим тайнам природы. Мейсенский фарфор, при производстве которого задействована каждая из четырех стихий, стал не только «белым золотом» для поклонников роскоши, но и в какой-то мере философским камнем для своих изобретателей.

Наталья Оринго