Почему истории, в которых все заканчивается хорошо, однажды стали моветоном? Поговорим о хэппи-эндах и о том, как мировая история связана с историями, которые творит фантазия.

Вся мировая литература, конечно же, выросла из фольклора, а точнее, из народной эпики: сказок, сказаний и легенд. В “Морфологии волшебной сказки” Владимир Пропп подробно анализирует их сюжеты. И при близком рассмотрении оказывается, что самые удачные книги почти пошагово повторяют сказочное развитие событий. А Хорхе Борхес на самых известных примерах, чтобы понятно было всем культурам, свел сюжеты к четырем: осада города (Троянская война), возвращение домой или путешествие заблудшей души (“Одиссея”), поиск (миф об аргонавтах) и жертвоприношение богоподобного существа (миф об Одине).

Сказки, за редким исключением, заканчиваются хорошо. И литература зачастую копировала эту структуру, приводя героев к счастливому финалу, а во многих направлениях — классицизм, сентиментализм, романтизм — именно счастливый финал позволял автору вывести мораль. В каком-то смысле и литература того времени несла преимущественно не развлекательную, а поучительную функцию. Книги передавали опыт, суммировали размышления автора и помогали обрести ориентир читателю.

Иллюстрация Владислава Ерко

Чем дальше развивалась цивилизация, тем больше функций приобретала литература. И к ХХ веку личность автора приобрела небывалое значение, а с ней и его мотивы, побудившие в принципе взяться за перо. Это творческий поиск, самоутверждение, переосмысление творчества предшественников, желание выделиться и снискать славы… Да и процент грамотного населения рос — и особенно вырос именно в ХХ веке, и требования к литературе тоже изменились. Развлекательная функция вышла на первое место, а приоритет воспитательной и моральной несколько снизился. Только “сказочные” истории, где герои будут жить долго и счастливо, несмотря ни на что, почему-то стали терять в привлекательности.

Казалось бы, сложилась парадоксальная ситуация. Однако нет, читатели просто стали более подготовленными и развлекать их теперь приходилось более реалистично. Книга должна быть похожа на правду, и чем сложнее сюжет романа, тем более правдиво он должен закончиться. Не может Вронский в последний момент подхватить падающую Анну Каренину, а Рэтт Баттлер стать послушным семьянином. Персонажи с какого-то момента должны буквально жить своей жизнью, поскольку автор наделил их вполне осязаемыми характерами. А коллизии подчиняться определенным условиям — жизненным, а не фантазийным. 

Какое-то время авторам массовой литературы потребовалось на то, чтобы перестроиться с радостных виражей последних пяти страниц на последовательное и реалистичное построение сюжета. Первые ласточки этих изменений полетели еще в середине XIX века. Например, не сразу оценили мастерство Шарлотты Бронте, когда вроде бы счастливый конец “Джен Эйр” она сделала гораздо более жизненным и горько-сладким. Две мировые войны укрепили бессмысленность творить глупые хэппи-энды только ради того, чтобы книга была “традиционной”. Реализм на самом деле стал критическим.

Иллюстрация Джорджа Хьюза

Конечно, постепенно выделились и такие жанры, где сюжет подчиняется хэппи-энду — например, таковы почти все любовные романы и детективы. Однако в таком случае автор должен приложить усилия к тому, чтобы энд был действительно хэппи благодаря сюжету и персонажам, а не его собственной авторской воле и богу из машины. 

Почему нам нравятся счастливые финалы, объяснить нетрудно. Особенно они приятны тогда, когда автор над ним на самом деле постарался. А вот чем так привлекательны грустные развязки? Плохие концовки в книгах и фильмах в каком-то смысле снимают табу с критических тем — расставаний, смерти, потери, горя, краха надежд. Они помогают нам принять свои проблемы, увидеть подкрепление тому, что мы не одиноки в несчастьях. И возможность вырваться из токсично-позитивного “все обязательно будет хорошо”, после которого сложно возвращаться в реальный мир, насыщенный не самыми радостными событиями.

А еще сложные сюжеты лучше развлекают. Действительно ведь, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Сколько коллизий и приключений можно изобрести, если авторскую фантазию не ограничивает необходимость сберечь персонажей живыми и невредимыми до последней страницы! Нам пора признать,что Джордж Мартин неплохо знает свое дело. Эмоциональный отклик от книги, где может случиться что угодно, заставляет ярче вспыхивать дофаминовые очаги.

Иллюстрация Магдалены Коржаковой

Вы беспокоитесь, победит ли добро, если в книге нет счастливого конца? Конечно. Ведь если добро еще не победило — это еще не конец. И мы сейчас не о книгах.

Анастасия Оринго