На прошлой неделе мы с вами окунулись в безмолвный мир тихого искусства в стиле минимализм, прогулялись комнатами галерей с зияющими пустотой картинными рамами на стенах, пытались понять, как можно услышать тишину, дотронуться до пустого пространства и даже заплатить деньги за ничто. Пришло время познакомиться с полной противоположностью Non-Visible Art — стилем максимализм.

Хотя максимализм, как направление в современном искусстве, представляет собой реакцию на минимализм, его отдельные проявления возникли задолго до зарождения «культа тишины». Его основной постулат — «чем больше, тем лучше» ― не что иное как видоизмененная формула минимализма: «чем меньше, тем лучше». Максимализм характеризуется эстетикой избыточности, он будто наделяет голосом цвета, формы, тона и текстуры, наполняя им пространство и завладевая вниманием зрителя. Для него характерно предельное усложнение форм, цветовой палитры и яркости композиции. Здесь нет главных и второстепенных деталей, акцентов, а сами арт-объекты, будь то книга, картина или музыка, так изобилуют компонентами, что невозможно определить, какие именно из них привносят в общий образ эту нарочитую избыточность и экспрессию.

Michelle Mia Araujo

Например, слушая произведения Эдгара Вереза, кажется, что оказался одновременно в десяти разных местах или же попал на шумный городской праздник и находишься в самом центре событий: с одной стороны доносятся звуки выступления музыкального коллектива, с другой окрики шумной компании, где-то рядом промчался детский паровозик, а фоном для всего этого выступают возгласы уличного торговца.

Художественное искусство в стиле максимализм также не оставляет в воображении места для погружения в себя. Будто оберегая зрителей от чувства одиночества, художники окружают их изобилием красок, смешением стилей, караваном образов. И это неудивительно, ведь максимализм в живописи обязан своему рождению бурному развитию неоэкспрессионизма в конце 1970-х годов.

Основные черты — чрезмерное использование элементов украшательства, чувственности и безудержной фантазии автора, который в своей работе, в первую очередь, концентрируется на процессе творчества, а не на его результатах. Многие авторы сознательно используют сложные трудоемкие техники и предельно насыщают свои произведения визуальными образами. Тем не менее, в этой красочной браваде часто присутствует социально-критическая направленность работ. Например, китайский художник Хонг Хао на языке промышленной мозаики разговаривает с обществом на тему излишнего потребления. Каждое его полотно представляет собой нагромождение бытовых предметов, которые окружают нас на протяжении жизни.

Максимализм в принципе строится на свободе творчества, потому в этом стиле можно встретить торжествующее разнообразие инструментов и техник. Это и чувственные коллажи в роли визуальных головоломок Дэвида Салле.

И использование осколков столовых тарелок в работах Джулиана Шнабеля. В начале 1979 года в Нью-Йорке состоялась персональная выставка работ этого автора, которая имела оглушительный успех, а работы были распроданы еще до октрытия. Картины Шнабеля были созданы из самых разных материалов и имели огромные размеры. 

И более привычный формат живописи, но при этом с не менее фантастическими сюжетами, в картинах немецкого художника иранского происхождения Дарьюша Шокофа.

А британская художница и дизайнер Жюли Верховен покорила своим творчеством такие модные бренды как Louis Vuitton, Versace и Peter Jensen. Ее роскошные фантастические образы теперь живут не только на полотнах, но и в витринах люксовых бутиков и коллекциях именитых дизайнеров.

Говоря о максимализме в литературе, критики советуют для знакомства с жанром книгу Дэвида Фостера Уоллеса «Бесконечная шутка». Ну как сказать, «советуют». Скорее осторожно рекомендуют. Ведь любая книга подразумевает куда более длительное знакомство, чем созерцание картины или прослушивание трека в плеере. Учитывая, что самым ярким воспоминанием детства Дэвида Уоллеса является образ родителей, читающих друг другу вслух «Улисса», а для своей дипломной работы он взял  произведение постмодерниста Томаса Пинчона «Выкрикивается лот 49», приправив его философией Витгенштейна (известного логика и философа, чьи исследования не отличались наличием определенной структуры), легкого чтива не ждите.

В книгах Уоллеса описания банальных деталей занимают несколько абзацев, многие сцены в «Бесконечной шутке» кажутся многословными и избыточными. Первые двести-триста страниц героев нужно помечать закладками, чтобы не потерять их в темноте воображения. Существует мнение, что, растягивая вступление, автор словно пытается отсеять неподготовленного читателя.  Сам Уоллес как-то признался в одном из интервью, что «Бесконечная шутка» структурирована таким образом, чтобы сымитировать математический объект под названием Треугольник Серпинского (в общих чертах это равносторонний треугольник, разделенный на более маленькие равносторонние треугольники, и так до бесконечности). «Его хаос находится на поверхности», — говорил Уоллес. —Его внутреннее содержимое – это его красота».

В целом же максимализм можно описать как объемный и гостеприимный, ведь найти в нем что-то близкое сможет каждый. Но при этом «избыточный стиль» лишен невыразительной ламповости и не боится выступать в роли критика современного уклада жизни, черпая энергию в любви к простым деталям нашего сложного и прекрасного мира.

Наталья Оринго

* на заставке к новости фрагмент карины Дэниела Мерриама