Точность – вежливость не только королей, но и ювелиров. Если в момент вдохновения можно отпустить фантазию на волю, то, приступив к работе, не обойтись без сухих цифр. Почему же все эти пробы, караты и прочее являются сакральными?. Когда результат работы сопряжен с такими тонкими материями как искусство, без магии не обойтись.

Технологические карты ювелиров содержат в себе килотонны информации, таблиц и формул. Я же расскажу про две цифры, с которыми и мастера, и вы, друзья, сталкиваетесь практически ежедневно. Это «925» - обозначение пробы серебра и, ставшая канонической, цифра «57» – эталон круглой бриллиантовой огранки. Что это? Случайное сочетание чисел или результат длительного труда?

Вы уже знаете, что чистое серебро имеет пробу 999. Его блеск радует взгляд, а инвестиции в такой металл на протяжении многих веков даровали уверенность в будущем. Но в обиходе мягкое податливое серебро быстро теряло в привлекательности и цене.  Еще в древности было обнаружено, что при добавлении небольших количеств меди серебро становилось значительно тверже и прочнее. Греческое и Римское серебро состояло именно из этих двух металлов.

Но мы переместимся в XI-XIII века и чуть севернее по карте. В это время серебряные монеты были в ходу практически по всему миру. Особенно качественные монеты чеканились в Саксонии, восточном регионе Германии, получившем название Easterling. Сплав состоял из 92,5% чистого серебра и 7,5% меди, давал достаточную прочность, имел хороший цвет, сохраняя при этом высокую стоимость.

 

 

Англия, имевшая в тот период активную торговлю с Ганзейским союзом, попросила купцов расплачиваться с нею именно «истерлинговыми» монетами. Английская валюта не имела столь крепких позиций и поступление немецких монет положительно влияло на экономику страны. Вскоре название монет утратило две литеры вначале, сократившись до более привычного нам «sterling».

Но помимо английского монетного двора, лунного металла было вдоволь в личных сокровищницах зажиточных англичан.  Это были несметные запасы серебра в виде посуды, интерьерных безделушек, украшений и церковной утвари. И ни один из этих предметов не имел каких-либо стандартов при производстве – часть серебра в сплаве имела большой разброс.

Когда Англия переживала не лучшие времена, серебро изымали для переплавки и чеканки монет в ближайших монетных дворах. С подъемом экономики все возвращалось на круги своя и монеты снова переплавлялись в чашки и ложки. Этот круговорот серебра требовал решения задачи – как достичь единого стандарта, чтобы все монеты были выполнены из сплавов с одинаковым содержанием серебра?

А так как немецкие монеты по-прежнему были в приоритете у английского монарха, решили ориентироваться на стандарт саксонцев. Согласно постановлению от 1238 года, мастера-ювелиры не должны были использовать в работе серебро хуже, чем серебро установленного стандарта, используемое для чеканки стерлинговых монет.

 

 

Под усиленный контроль попало не только все серебро Англии, но и импортируемые богатства. Чтобы остановить отток из Англии национального богатства, король Эдуард I издал указ «Statutum de Moneta», по которому был запрещен импорт и распространение иностранных монет. Ввозимые монеты и изделия из серебра, прошедшие контроль качества, получали соответствующее клеймо, позволяющее им свободно вращаться на внутреннем рынке Англии. Но это уже другая история. 

Вот уже почти 100 лет стерлинговое серебро является общемировым эталоном.  Это не значит, что сплавы с меньшим содержанием металла (пробы 750, 800, 875) не имеют права на существование – у них своя область применения. А для ювелирного искусства лишь номер 925 гарантирует удовольствие от результата.

 

 

С основой украшения разобрались. Теперь перейдем к акцентам - камням.

Огранка драгоценных камней совершенствовалась с развитием ювелирных техник и технологий. До появления методов огранки драгоценные камни часто использовали в их природной форме. Для алмазов это восьмигранник (октаэдр). Помимо ограниченных возможностей в пользу «естественной красоты» выступало мнение о мистических и магических свойствах именно нетронутого огранщиком камня. В период позднего средневековья ювелиры начинают добавлять к исходной форме грани, добиваясь большего сверкания. Небольшие камни от 0,01 до 1 карат должны были ограняться с помощью очень простых видов огранки, которые называются «огранки восьмеркой» (single cuts).

Чуть позже бриллианты, которые гранили простой огранкой, приняли круглую форму. Впоследствии ее стали называть «круглая неполная» или «круглая простая» огранка. Именно круглая огранка является предшественницей современной фасетной огранки бриллиантов. Популярными огранками той эпохи становятся Old European, Old Mine Cut, Mazarin и огранка Rose Cut.

 

 

 

Большинство существовавших тогда видов огранок выполнялись, как правило, с большой каллетой (она хорошо заметна в огранке Old Mine, представлена плоской площадкой в самом низу камня). Делалось это специально для того, чтобы световые пучки, проходящие через бриллиант сверху вниз, отражались от каллеты, увеличивая тем самым блеск камня. Чуть позже, огранщики немного уменьшили высоту павильона и добились полного внутреннего отражения. Каллета получила форму острого шипа и практически исчезла. Благодаря постоянным изменениям и совершенствованию процесса огранки бриллиантов, мастера постепенно приближались к идеальной огранке, которая сейчас используется в производстве бриллиантов, хотя и выполняли работу без использования точных замеров, интуитивно. Поэтому великолепие камня зависело не только от его исходных данных, но и мастерства и опыта ювелира. Одним лишь движением можно было как запустить фейерверк искр, так и погубить уникальный камень. А в приоритете при выборе огранки стоял вопрос экономии алмазного сырья.

 

 

Так было до начала 20 века, пока в святую святых - ювелирную отрасль – не впустили математику. Математик и огранщик Марсель Толковский рассчитал идеальные параметры огранки бриллианта, положив начало эре «идеальных бриллиантов». Будучи выходцем из семьи ювелиров, он мог оценить эстетическую красоту самоцвета, но делал это со всей претенциозностью ученого-математика. Толковский понял, что из-за пренебрежения законами физики при огранке, многие камни не раскрывали своего потенциала и на половину. Из-за слишком, либо недостаточно глубокого павильона свет в них проходил насквозь через нижние и боковые грани, не отражаясь.

 

 

В 1919 году, в возрасте 20 лет, ученый представил тезис, описывающий необходимые для максимального извлечения блеска пропорции бриллианта и количество его граней, которых по мнению Толковского в идеале должно было быть 57. Предложенный вариант огранки алмазов впоследствии был применен ко всем круглым камням.

На западе идеальные камни так и называют – «бриллиант Толковского». У нас прижился математический код «Кр-57» (по количеству граней) или «бриллиантовая огранка». В таком камне свет, входящий в камень через корону (33 грани), полностью отражается от граней павильона (24 шт.) по закону полного внутреннего отражения и выходит обратно, создавая сильные блеск и «игру».  Максимальное сверкание округлого бриллианта достигается при соблюдении точно рассчитанных пропорций граней павильона.

 

 

Упрощённая бриллиантовая огранка — младшая сестра огранки Толковского - состоит из 33 или 17 граней. Она используется при обработке маленьких и средних камней: 33 грани – для камней весом до 0,99 карата, 17 граней – для экземпляров весом до 0,3 карата.

Основной минус круглой огранки заключается в значительной потере веса: после обработки может уйти до 60% изначальной массы. Потому гранить все алмазы по «Толковскому» не рационально. А это значит, мы сможем наслаждаться красотой камней во всем великолепии форм. И не спешите упрекать маркизы, груши, багеты и «сердечки» в несовершенстве. Современные инструменты для расчета сначала позволили применить идеальную формулу огранки и к ним, а затем наделили волшебным сиянием другие самоцветы и кубические цирконии.

 

 

Выбирая обновку в нашем каталоге, вы можете быть уверены как в идеальных пропорциях сплава серебра, дарующих украшению безупречный блеск и прочность, так и в совершенной игре света внутри камня.

Наталья Оринго