Какой автор – будь то писатель, художник или музыкант – не мечтает об известности и узнаваемости? Откровенно говоря, всякий мечтает. И всякий же, вступая на нелёгкий путь творчества, знает, что самый надёжный гарант узнаваемости – собственный авторский стиль. Авторский стиль – синяя птица, краеугольный камень… короче, очень важная штука для любого творца. Но что же это такое, и откуда его достать?

Парадоксально, но у такого важного понятия нет толкового определения. Хотя, не очень-то и удивительно, такое часто бывает с вещами, которые для нас важны, ценны, и о которых мы думаем, будто всё и так знаем. Попробуйте сходу дать полное, академичное определение красоте, гармонии, творчеству… Вот примерно так же и с авторским стилем – сами авторы (писатели, составители пособий по созданию текстов, искусствоведы и так далее) очень по-разному понимают эти слова. Кто-то говорит про оригинальность и неповторимость произведения, кто-то – про новизну, кто-то про характерные особенности языка… Но практически все сходятся на том, что авторский стиль – это индивидуальный «отпечаток» личности творца на его творении, нечто, отличающее это самое творение от ряда похожих. Необычный язык, оригинальный взгляд на привычные ситуации, использование каких-то характерных приёмов – это всё про авторский стиль.

А вообще, чем пытаться объяснить всё это на словах, лучше показать.

Вот два наглядных примера очень ярких и характерных авторских стилей – и их различия. Про путаницу с Моне (Клодом) и Мане (Эдуардом) кто только не пошутил уже. Этот пример поможет никогда больше не путать двух этих очень разных художников.

На этой картине Клод Моне изобразил свою жену и сына. Авторский стиль здесь – это, во-первых, сам характер нанесения мазков (только посмотрите, какое всё акварельно-воздушное!), во-вторых, подбор цвета – все краски светлые, лёгкие и пастельные, и в третьих, композиция – почти всю картину занимает огромный пейзаж, а люди внизу воспринимаются как его часть.

Эдуард Мане был другом семейства Моне, и тоже нарисовал жену и сына Клода Моне. Но у Мане стиль совершенно другой: мазки резкие и острые, цвета яркие, почти кричащие, а главное – в центре композиции находятся люди, их фигуры крупные, выразительные, они занимают много места, а выражения их лиц старательно прописаны. Персонажи на обеих картинах одни и те же – но как по-разному они изображены!

Стиль для творца – всё, это его личная, индивидуальная особенность, по стилю его узнают быстрее, чем по имени и надёжнее, чем по отпечатку пальца. Однако так было не всегда. Более того, долгое время даже такого понятия как «автор» не было, а оригинальность произведения была не достоинством, а недостатком!

В разных древних обществах всё было достаточно просто – создатель произведения искусства воспринимался не как собственно создатель, а, скорее, как проводник божественного вдохновения, этакий инструмент богов – кисть там, стилос или лира. А что полагается, к примеру, лире? Хорошо звучать в руках музыканта. А если лира вдруг решит проявить самодеятельность, то это только испортит мелодию. Поэтому ни о каком авторском стиле и речи не могло быть.

В античные времена философы открыли само понятие стиля и начали его активно обсуждать. Правда, под стилем имелись с виду не столько индивидуальные особенности конкретного автора, а особенности жанра в целом. Так, могли обсуждаться стили эпических сочинений, любовных посланий, эпиграмм, обличительных речей – но не авторские стили, скажем Эсхила или Еврипида. Хотя как раз в это время авторские стили становятся весьма разнообразными – так, того же Эсхила, медленного, торжественного и размеренного, сложно спутать с нервным, бешеным Еврипидом, у которого постоянно кипят страсти.

На фото: брошь "Театр Диониса" с дымчатым кварцем

Впрочем, то у греков – а вот у их восточных соседей ни о каком стилевом разнообразии даже речи не шло. Восприятие создателя художественного произведения как божественного инструмента осталось, но в более позднее время на него наложилась идея того, что все самые лучшие и красивые вещи уже были созданы ранее более великими и совершенными творцами-«инструментами», и большее, что могут сделать авторы сейчас – это на них равняться и им подражать. Всякие проявления индивидуальности не поощрялись и считались порчей канона. Даже указание собственного имени в качестве автора считалось как бы не совсем приличным – дескать, нечего тут лезть в пантеон классиков, постыдились бы… Это приводило к многочисленным стилизациям и даже… приписыванию своих произведений классикам.

Особенно забавно выглядела эта ситуация у древних евреев. Разнообразные пророчества, входящие в библейский канон, на самом деле – стихи, классические образцы древнееврейской поэзии (пусть и весьма специфичной). Их знали, любили, на них равнялись. И, разумеется, Иезекиилю, Иеремии и прочим подражали более молодые авторы. В итоге современные учёные обнаружили, что в некоторые пророческие тексты затесались произведения совсем других людей! Так, например, в книгу пророка Исайи вместе со стихами настоящего Исайи попали тексты ещё двух неизвестных авторов, которые просто приписали своим творениям имя знаменитого пророка! В каком-то смысле их расчёт оправдался – благодаря этому мы о них всё-таки знаем.

Точно так же поступали и в древней Индии. Знаменитый драматург Калидаса настолько сильно оброс чужими текстами, что современные учёные на всякий случай приписывают ему всего две пьесы – потому что только их авторство удалось более-менее уверенно доказать.

В Средние века ситуация не сильно поменялась – в творчестве старались равняться на классические образцы, чрезмерная оригинальность не приветствовалась. Кроме того, добавлялось специфическое отношение к людям искусства – поэтам, художникам, музыкантам и так далее. Это мы сейчас воспринимаем их как творцов и людей чуть более высшего порядка, а в Средние века к ним относились как к ремесленникам, притом занимающимся не совсем понятным делом – от пары сапог или бочки польза очевидна, а от песни или стихотворения?.. Осознание себя творцами стало приходить к людям искусства лишь с эпохи Возрождения, а полноценный концепт автора и авторского стиля появился и того позже – примерно в XVII-XVIII веках. В это же время появилась идея о том, что произведение должно быть непременно новым и оригинальным – а стремление следовать канону и подражать образцам ушло в историю…

Можно сказать, что сейчас авторы чуть ли не из кожи лезут в погоне за оригинальностью и необычностью стиля. Возможно, им неплохо было бы поучиться у своих средневековых предшественников… С другой стороны – хочется порадоваться за наше время, которое умеет ценить личность творца и признавать его заслуги, и которое делает возможным само понятие авторского стиля.

А есть ли среди творцов тот, чей авторский стиль особенно вам близок?

Ольга Оринго