Вернемся к рассказу Мишеля Пастуро о символизме цвета в истории человечества и остановимся на двух цветах с похожей судьбой.

Наскальные рисунки палеолита и неолита говорят о том, что в палитре первобытных художников не было ни синего, ни зеленого. Возможно, цвета, в изобилии представленные в окружающем мире (это и растительность, и небо, и вода) не представляли интереса для творцов той эпохи. А может быть извлечь такую краску не представлялось возможным на том этапе развития. В любом случае, о полноценном использовании тех или иных красок историки начинают судить по свидетельствам Древнего мира. Когда люди начали вести оседлый образ жизни, развивая такие ремесла как ткачество и красильное мастерство. То есть использовали краски не столько в прикладном искусстве, но и в быту.

Кельты и германцы широко использовали синюю краску, полученную из растения вайда или синильник. Это дикорастущее растение семейства крестоцветных, которое встречается на влажных глинистых почвах во многих регионах Европы с умеренным климатом. Хорошо знакомы и с синим, и с зеленым египтяне. Как и другие народы Ближнего и Среднего Востока, верили, что эти цвета приносит благополучие и отгоняет злые силы.Зеленый – цвет Осириса, бога загробного мира, но также бога земли и растительности; его часто изображают с лицом зеленого цвета, который в данном случае символизирует плодородие, рост и воскрешение.

А вот народы Ближнего Востока завозят из Азии и Африки краситель, долго остававшийся неизвестным в Европе: индиго. Эту краску добывают из листьев индигоноски, растения, которое насчитывает множество видов, но ни один из них не встречается в Европе. Красящее вещество индиготин более действенное, чем вайда, он придает шелковым, шерстяным и хлопчатобумажным тканям настолько насыщенный и стойкий синий цвет.

Там же научились добывать пигмент из лазурита. В древности этот полудрагоценный камень очень ценился, так как его золотистые сияющие прожилки принимали за чистое золото (это был серный колчедан). Из-за твердости камень очень трудно добывать: его надо было не только измельчить, но предварительно освободить от примесей, оставив только синие частицы, которых в нем меньше всего. Из-за этого в Европе полученный пигмент использовался древними художниками экономно, на малых площадях. Из-за якобы драгоценного происхождения обошли стороной римляне и греки и индиго. Дело в том, что восточные торговцы привозили краситель в виде прессованной в брикеты массы. Европейцы принимали их за дорогой минерал, разновидность лазурита.

Итак, и в Древней Греции, и в Древнем Риме синий существует фрагментарно – в живописи, скульптуре, мозаике. Но основываясь на лексике древнегреческого и латинского языков, филологи 19 века выдвинули предположение, что греки, а вслед за ними и римляне, вообще не различали синий и зеленый цвета. Например, при описании моря и неба упоминаются самые разные цвета, но в любом случае они не относятся к синей цветовой гамме. Одни специалисты утверждали, что, поскольку Гомер был слепым, цвета для него просто не существовали. Другие предположили, что древние греки страдали какой-то формой дальтонизма либо аномалии в механизме цветоощущения, не позволявшей им воспринимать зеленые и синие тона. Трактовали по-своему этот аспект даже сторонники нацистской Германии. Некоторые специалисты по древнегерманским языкам утверждали, что эти языки не испытывали ни малейшей трудности при обозначении зеленого и синего, следовательно древние германцы стояли «на более высокой ступени развития», чем древние греки и римляне. На самом же деле, если в некоем социуме не встречается (либо крайне редко встречается) название определенного цвета, это объясняется тем, что данный цвет играет для этого общества малозаметную роль.

Зеленый, как и синий, присутствовал в живописи греков и римялн: сохранившиеся произведения искусства свидетельствуют о том, что художники изображали зеленый цвет начиная с древнейших эпох, используя малахит, зеленые земли и даже искусственные зеленые красители на медной основе. Окрашивать же в синий и зеленый ткани здесь не любили из-за того, что это любимые цвета врага — варваров. Негативно воспринимался даже голубой цвет глаз. У женщины такие глаза свидетельствовали о склонности к пороку; голубоглазый мужчина считался женоподобным, похожим на варвара и попросту смешным.  

Одеваться в зеленое было не только непочетно, но еще и сложно технически. Пигменты растительного происхождения  придавали ткани только серо-зеленую или мутно-зеленую окраску. Лишь во II и III веках, под растущим влиянием Востока зеленый постепенно он обретает статус модного цвета. Все еще переменчивому и непостоянному зеленому отдают предпочтение женщины, привыкшие чаще обновлять свой гардероб, нежели мужчины.

В начале второго тысячелетия появляется больше текстов о символике цветов.  И в первую очередь это религиозные трактаты. В христианстве заняты теоретическими рассуждениями о роли цвета в богослужебных правилах. В древних текстах широко освещен и смиренный черный, и благословенный белый, и красный – цвет пролитой крови. Но ни слова о синем. Зато зеленый, уже привыкший быть на второстепенных ролях, внезапно привлек Иннокентия III (1198–1216), величайшего из понтификов Средневековья. Понтифик рассматривает зеленый как цвет надежды, вечной жизни: «Зеленый надлежит использовать в те праздники и будние дни, для которых не подходят ни белый, ни красный, ни черный, ибо зеленый – промежуточный цвет, его место – между белым, красным и черным». Так в значительной части западно-христианского мира зеленый становится богослужебным цветом, и это сообщает ему определенный престиж.

Кто знает, возможно, благодаря внезапному успеху зеленого на синий также спускается благодать князей христианской церкви. Начиная с XII века, синий в западноевропейской культуре перестает быть второстепенным и обретает новый статус в живописи и в иконографии, все чаще появляется на гербовых щитах и парадных одеждах. А самое главное – на одеянии Девы Марии! Широчайшее распространение культа Пресвятой Девы приводит к тому, что новый оттенок синего занимает все большее место в художественном творчестве. Иконографический цвет Девы Марии, эмблематический цвет короля Франции и короля Артура, символический цвет королевской власти и просто модный цвет, синий все чаще ассоциируется в литературных текстах с такими понятиями, как радость, любовь, верность, покой и утешение.

А вот праведный путь зеленого в христианской Европе оказывается тернист. Химически непрочный, как в пигментах для живописи, так и в бытовых красителях, этот цвет в символическом плане отныне ассоциируется со всем, что изменчиво и ненадежно: молодостью, любовью, удачей и судьбой. И, как следствие, суть его становится двойственной: с одной стороны, есть «хороший» зеленый, цвет веселья, красоты и надежды, с другой — «плохой» зеленый, цвет Дьявола и его свиты, цвет ведьм и яда.

И для вождей Реформации зеленый – цвет легкомысленный, аморальный, и каждый порядочный горожанин, каждый добрый христианин должен от него воздерживаться. Уважения достоин только зеленый цвет растительности, творение Господа. В зеленый цвет окрашены такие пороки, как скупость, зависть и ревность.

Но гораздо сильнее успех синего ударил по репутации красного. Красильщики, работающие с оттенками красной гаммы, начали терять прибыль. В XIII веке происходят многочисленные конфликты между торговцами мареной (растением, из которого производят красную краску) и торговцами вайдой. Торговцы мареной однажды даже просят витражных мастеров изобразить чертей в синих одеждах, чтобы дискредитировать новую моду.

Что там, уже не только черти, но и пламя огня изображают на фресках синим. Однако старания интриганов напрасны, особенно, если учесть, что с приходом Реформации синий станет одним из желанных цветов в убранстве храмов, наряду с белым, черным и серым. А закон против роскоши, сделал синий наравне с черным, желанным и любимым для представителей всех социальных слоев. Раз синий не упоминается ни в предписаниях, ни в запретах, значит, синюю одежду может носить каждый, свободно и без всяких опасений.

XVII и XVIII века вошли в историю как время интересных открытий и экспериментов в химии. Небывалый спрос рождает все новые и новые оттенки красителей, модницы с удовольствием появляются на балах в прекрасных нарядах всей палитры синего. Возникает новая мода, мода на голубые, иногда совсем светлые тона. Сразу в нескольких европейских языках появляется много новых слов, обозначающих различные оттенки синего.

А вот с зеленым возникли определенные трудности — самые яркие и красивые цвета, созданные в угоду моде, были токсичными. В лучшем случае у хозяина красивого наряда появлялись язвы, но нередкими были и трагические случаи. Такая элементарная идея, как смешать два безопасных красителя – синий и желтый — была неприемлема на идеологическом уровне. Глубокое отвращение к смешиванию и смесям пришло из библейской культуры. Такие манипуляции часто воспринимаются как дьявольское наущение, так как они нарушают порядок и природу вещей, предустановленные Творцом.

К зеленому нескоро вернется былой почет: только в середине XVIII века зарождающийся романтизм усмотрит в нем некоторые достоинства. В это время вкусы у людей изменятся, их потянет на природу, им понравится гулять в полях и в рощах, в чаще леса, по тропинкам на склонах гор. Станет модным собирать гербарии и писать пейзажи. Химические опыты с красителями уже не вгоняют в ужас, с появлением электричества зеленый, когда-то кажущийся грязным в свете свечей, заиграет яркими бликами на пышных юбках светских дам.

Синий же остается любимым и самым востребованным вплоть до нашего времени. Синий гордо развевается на флагах, его выбирают военные для униформы и такие же крепкие позиции он занимает в деловом стиле. И даже повседневный casual без боя сдается синему, о чем говорит популярность джинсовой одежды. Он не будоражит, он спокойный, миролюбивый, ненавязчивый, почти нейтральный, уверенный в себе и вместе с тем мечтательный.

Зеленый же, наконец, нашел нишу, в которой выглядит гармонично и недвусмысленно. Сполна вкусив славы и популярности в эпоху романтизма, он поменял симпатию художников на науку, став символом здоровья и экологии. Теперь зеленый – не только цвет природы, надежды и свободы, но еще и здоровья, гигиены и отдыха.

Какие эмоции пробуждают эти цвета в вас, сияя камешками в любимых ювелирных украшениях?

Наталья Оринго