Пути вдохновения непредсказуемы. Художник, ювелир и сherchez la femme…

Альфонс Муха – тот редкий случай в мире искусства, когда творец стал невероятно популярным, а  его произведения востребованными еще при жизни мастера. Ему покорялись архитектурный дизайн, фотография, живопись, графика и фрески. Произведения Мухи стали яркой декорацией жизни европейского общества в конце 19 века.  

Стать музой или героиней сюжетов полотен Альфонса Мухи мечтала каждая женщина. Мастер, чьей единственной целью был поиск красоты, изображал своих натурщиц дивными красавицами, земными нимфами, одновременно родными, знакомыми и такими же недостижимыми и возвышенными.

54-летняя актриса Сара Бернар дорожила своей дружбой с гениальным художником. Он не просто изображал ее на афишах молодой красавицей, а передавал всю суть сценического образа.  В плакатах Мухи взгляд притягивало абсолютно все – ее взгляд, мимика, поза, а еще удивительные костюмы и украшения. В те времена актрисы предпочитали иметь собственную коллекцию сценических украшений, а не брать их на прокат.  Для звезд первого эшелона о бижутерии не могло быть и речи, только настоящие бриллианты, изумруды и рубины в оправе из золота и серебра.

По одной из версий, чтобы воплотить в реальность придуманные Мухой украшения, Бернар обратилась за помощью к другу Жоржу Фуке - в то время одному из самых известных ювелиров Парижа.  Хотя культурологи не исключают, что Фуке проявил профессиональный интерес, увидев нарисованный Мухой плакат к пьесе «Медея», и сам предложил Альфонсу сотрудничество. Так или иначе, без женщины в этой истории не обошлось. 

Итак, в 1898 году на плакате-афише к спектаклю «Медея» трагический образ царицы, убившей своих детей, усиливал браслет в виде змеи. Браслет, выполненный в рамках творческого союза Альфонса Мухи и Жоржа Фуке, в последствии станет самым известным украшением Ювелирного дома Фуке. Скрученная спиралью змея соединялась цепочкой с кольцом. Ее голова была выполнена в технике перегородчатой эмали, имитируя чешуйчатую поверхность. Блеска добавляли рубины и бриллианты. Заключительным аккордом в мистическом образе выступали опалы. Браслет был очень гибким благодаря скрытой системе шарниров, которая позволяла украшению свободно двигаться на руке.

Золотой браслет «Медея» с кольцом, 1899.

На тот момент Жорж Фуке взял правление семейным Ювелирным домом в свои руки. Его отец преимущественно работал в венецианском стиле, а Жорж хотел создать новые формы ювелирных украшений. Впечатленный очарованием ар-нуво и талантом Альфонса Мухи, Фуке рискнул показать новый стиль на Всемирной выставке в Париже 1900 года и попросил Муху помочь с дизайном.

Несмотря на необычность и натуралистичность ювелирных украшений, зал Фуке на выставке имел большой успех. Альфонс Муха и Жорж Фуке разработали целую коллекцию в стиле ар-нуво. Вот лишь два экспоната с выставки:

Декорированная цепочка с подвесками, 1900.

Кольцо «Павлин»

Муха также использовал шанс заявить о себе и представил свои блестящие достижения в области скульптуры и графики: работы «Природа» и «Зодиак».

Альфонс Муха проработал с Фуке только три года — с 1899 по 1901, но успел за это время повлиять на развитие ювелирного искусства. В этом тандеме Фуке удалось потеснить даже легендарного Лалика.

Муха комбинировал фантастические и природные мотивы, не боялся идти против сложившихся взглядов. Фуке экспериментировал с полудрагоценными камнями и эмалью.

Украшение для корсажа «Крылатый дракон», 1902.

Поистине волшебные украшения нуждались в соответствующей презентации. Еще в 1899 году Фуке обратился к художнику с просьбой разработать дизайн его нового салона на улице Руаяль, 6.  Муха воспользовался случаем, чтобы сотворить образец новой эстетики: здание, которое само по себе станет произведением искусства. Он оформил все — от экстерьера до интерьера. И в 1901 году состоялось долгожданное открытие.

В зале салона дизайнер поместил чудный камин, фонтан, изысканную мебель из красного дерева, витражи с цветочными мотивами в «японском стиле», «византийскую» мозаику, бронзовые скульптуры и оригинальные витрины для ювелирных изделий салона. Целью было не просто строительство функциональной торговой площадки, а создание атмосферы творчества, пространства фантазии и волшебства, оправы для ювелирного украшения.

В прессе открытие салона презентовали так: «Да, творения ар-нуво требуют нового обрамления, оправы, которая выгодно подчеркивает произведение искусства и находится в гармонии с ним. Каждый об этом думает. Каждый об этом говорит. Каждый колеблется, каждый хочет. И вдруг кто-то взял на себя смелость сделать это реальностью. Он открыл новый род магазина в самом сердце Парижа. Он поднял его на высоту своего искусства, оформил в соответствии с велением своей души и сделал это так прекрасно, что ювелир и его изделия находятся в среде, адекватной их назначению».

1920-е были сложным периодом и для экономики, и для искусства. Финансовые проблемы не позволяли Фуке и дальше сотрудничать с Мухой на прежних условиях. О прекращении сотрудничества также говорит тот факт, что изготовление свадебного подарка – золотого ожерелья с амулетами подвесками – Муха в 1906 году заказал пражскому ювелиру Яну Рехнеру. Хотя причина этого скорее всего кроется в любви художника ко всему, что было связано с его родиной, Чехией.

Также со стороны Фуке разрыв творческого союза был неизбежен из-за изменившегося спроса - востребованными теперь были более современные украшения. Сын Жоржа, Жан, в начале 1920-х помогал в ювелирном доме отца. Будучи поклонником современного искусства и абстракционизма, он всячески продвигал идеи создания стильных и простых украшений в геометрическом стиле. Жан по примеру своего отца пригласил к сотрудничеству ювелира Луи Фертея и художника-плакатиста Адольфа Мурона.

Но Жорж Фуке слишком любил революционный декор Мухи, чтобы разрушить его. Магазин разобрали, словно конструктор, и хранили весь декор на мебельном складе. В начале Второй Мировой войны, в 1941 году, Жорж дарит все Музею Карнавале для лучшей сохранности.

Роскошный интерьер ювелирного дома Фуке воссоздали в одном из залов музея в 1989 году и сейчас у его посетителей есть возможность заглянуть в самый модный салон Парижа начала 20 века.

Наталья Оринго