Причудливое смешение света и тени, радости и горя, оставляющее после себя светлую грусть - так можно описать поэзию Федерико Гарсиа Лорки, великого испанского поэта...

Не так давно мне посчастливилось прочитать о Гарсиа Лорке лекцию в рамках харьковского просветительского проекта, занимающегося популяризаторством науки - 15х4. Тогда некоторые люди впервые узнали об этом поэте что-то помимо минимума школьной программы, что меня очень порадовало. А когда мы контент-командой планировали неделю света и тени, история испанского поэта, знавшего в своей жизни и радость, и печаль, всплыла в моей памяти. И я с удовольствием расскажу вам, дорогие оринговцы, самое интересное о Гарсиа Лорке.

История Гарсиа Лорки, пожалуй, могла произойти лишь в Испании и больше нигде. Биография, похожая куда больше на роман или балладу, столь насыщена стихами, песнями, путешествиями, общественной борьбой и совершенно безумными событиями, что кажется красивой выдумкой самого Лорки. И трудно поверить, что такую жизнь можно было прожить в грубом и суровом двадцатом веке... 

Федерико Гарсиа Лорка родился 5 июня 1898 года в небольшом городке в Андалусии. Одиннадцать лет он провёл в окружении величественных гор Сьерра-Невады, лугов, полей и рощ, полных чудесных красок, удивительных запахов и звуков ветра, журчащих источников и колоколов деревенской церкви... Поэзия природы, деревьев, гор, воды и воздуха, пронизывает всё его творчество - пожалуй, немногие смогли создать такие яркие образы, настоящие полотна в стихах:

«Вот уже несколько дней как взошла оливково-зеленая луна над голубым туманом Сьерра-Невады; напротив моей двери пела колыбельную женщина, и это пение золотым серпантином обвивало все вокруг. Здесь живешь словно посреди волшебства, особенно с наступлением вечера, — как в полусне. Временами все вокруг словно испаряется, и остаешься в пространстве — жемчужном, розовом, тускло-серебряном. Я не могу описать словами чудо этой Ла-Веги и этой маленькой белой деревушки под сенью тополиных рощ».

Светись, вода!
Синее, синь!
 
Как ярок
апельсин!
 
Синее, синь!
Вода, светись!
 
Как много в небе
птиц!
 
Свет.
Синева.
 
Как зелена трава!
 
Небо.
Вода.
 
Как еще рожь
молода!

Но в одиннадцать лет Лорка вместе с родителями переезжает в Гранаду - крупный и шумный город, столь далёкий от сельской идиллии. Впрочем, и в Гранаде есть немало хорошего - например, книжные магазины! Лорка читает буквально запоем и ради интересной книги порой пренебрегает школьными уроками. В старшей школе он получает от отца поистине королевский подарок - счёт в крупном букинистическом магазине. Лорка пользуется этим роскошным даром вовсю - читает испанских классиков, таких, как Кальдерон и Сервантес, и античные трагедии, "Рубаи" Хайяма и пьесы Шекспира, и даже Вольтера и Дарвина - авторов, для консервативной католической Испании неприличных и скандальных 

Однако школа закончилась, пришла пора поступать в университет и думать о будущем. Родители убедили Лорку поступать на адвоката... и неудивительно, что мечтательный, "не от мира сего" Федерико студентом оказался неважным. Куда больше его интересовали поэзия и театр. В мадридском кафе "Гихон", известном месте среди столичной богемной молодёжи, Лорка искал себе друзей и единомышенников, которые могли бы помочь ему войти в мир большого искусства. И нашёл. В компании завсегдатаев "Гихона" он познакомился с молодым, эксцентричным и пока ещё не слишком известным художником Сальвадором Дали. Они быстро подружились, несмотря на значительную разность характеров - Дали был резким, взрывным, непредсказуемым и не всегда приятным человеком, в отличие от романтика и мечтателя Лорки. Их дружба продлилась до самого конца - до самой гибели поэта...

Но пока говорить о конце рано, ведь всё самое интересное только начинается! Лорка знакомится с директором авангардного столичного театра "Эслава", и тот -  о, чудо! - заказывает ему написание самой настоящей пьесы! Лорка берётся за работу с энтузиазмом, однако к тому времени он уже начал увлекаться фольклором и стихотворчеством, внимание его изрядно рассеивается, и он очень быстро теряет интерес к своей работе. Однако заказчик ждёт, и приходится торопиться. Лорка кое-как завершает пьесу, сдаёт директору театра и забывает о ней - даже не даёт ей названия, которое в итоге придумал сам директор "Эславы". Пьеса "Колдовство бабочки" триумфально проваливается, над автором смеются все, кому не лень, и Лорка решает, что театр - это всё-таки не его. По счастью, впоследствии он передумывает.

В 1921 году выходит первый сборник стихов молодого поэта с крайне простым названием - "Книга стихотворений". Однако эта простота обманчива: стихи с первых же страниц поражают яркостью, выпуклостью образов, необычными метафорами и непривычной манерой сложения. В этом же гду Лорка намеревается выпустить и второй сборник - но уже не своих стихов, а андалузских народных песен "канте хондо". Фольклор был ещё одной страстью Лорки; он был прямо-таки влюблён в народные песни и стихи. Однако в силу обстоятельств сборник "Поэма о канте хондо" вышел лишь десять лет спустя - в 1931 году.

Далее у Лорки наступает поистине удачное время: в 1925 году он выпускает второй сборник своих стихов, в 1927 году в Барселоне ставят его спектакль "Мариана Пинеда" - и на этот раз постановка оказывается оглушительным триумфом!; в 1928 году он начинает издавать собственный литературный журнал, тогда же публикуется его знаменитое "Цыганское романсеро". А в 1929 году Лорка отправляется на Кубу - там он рассчитывает заработать денег чтением лекций, тем, что (помимо стихов) у него получалось лучше всего. Он успеет побывать на Кубе и в США, написать множество стихотворений, две новых пьесы и прочитать бечисленное количество лекций прежде, чем в 1930 году вернётся на родину с новым грандиозным замыслом.

А суть его замысла была вот в чём. Мечты о театре не оставляли Лорку, однако испанский театр тридцатых годов ему категорически не нравился. Лорка считал его скучным, унылым, тяжеловесным и, надо сказать, был не так уж и неправ. Ему хотелось создать новый, живой и яркий театр, в основе которого лежали бы старинные традиции народных спектаклей и мистерий. И Лорка его создал! Это был бродячий театр под названием "Ла Баррака", в репертуаре которого были обработки классических испанских пьес, а в труппе - студенты, которых легче всего было вдохновить на подобную авантюру. Театр путешествовал по всей Испании, успел побывать в более чем шестидесяти городах и деревнях; везде он пользовался огромным успехом, чем вполне подтвердил звание "народного".

Лорка был всецело увлечён "Ла Барракой", однако не забывал о стихах и лекциях. В 1934 году Лорка, без сомнения, был самым играемым автором и постановщиком во всем испаноязычном мире...

В окно постучала полночь,
  и стук ее был беззвучен.

  На смуглой руке блестели
  браслеты речных излучин.

  Рекою душа играла
  под синей ночною кровлей.

  А время на циферблатах
  уже истекало кровью.

На тот момент в Испании уже вовсю шла гражданская война. Лорка был чужд политике, он был мечтателем и идеалистом - и очутился не в то время и не в той эпохе... Уезжать из страны он не пожелал, более того, когда почувствовал надвигающуюся опасность, бежал в Гранаду - город своего детства. Там он искал спасения, и там же его оказалось легче всего найти...

Пришедший к власти Франко распорядился арестовать поэта, которого - и не без оснований - считал одним из самых страшных врагов своего режима. Свободолюбивый Лорка уже одним своим существованием угрожал диктатуре - а его стихи порождали множество ему подобных. 8 августа 1936 года Лорка был арестован и приговорён, на следующий же день приговор был исполнен...

Но хрустнули обломками жемчужин
скорлупки чистой формы —
и я понял,
что я приговорен и безоружен.
Обшарили все церкви, все кладбища и клубы,
искали в бочках, рыскали в подвале,
разбили три скелета, чтоб выковырять золотые зубы.
Меня не отыскали.
Не отыскали?
Нет. Не отыскали.
Но помнят, как последняя луна
вверх по реке покочевала льдиной
и море — в тот же миг — по именам
припомнило все жертвы до единой.

Стоило бы сказать, что поэзия Лорки выжила несмотря ни на что, надолго пережила режим Франко и - в отличие от него - осталась в вечности. Признаться, не самое сильное утешение - однако, по крайней мере, оно даёт некоторую надежду на что-то лучшее для этого мира.

Ольга Оринго