Ведьма — образ яркий, необычный, амбивалентный и неизменно притягательный. Ведьмы и колдуны были во все времена у всех народов, и, кажется, что классический образ колдуньи, летающей на шабаш верхом на метле, бесконечно стар и чуть ли не архетипичен… Однако на самом деле всё не совсем так, и привычные нам ведьмы гораздо «моложе».

Разумеется, колдуны и колдуньи, знахарки, чародейки и мольфары существовали всегда и везде. Другое дело, что выглядели и вели себя они очень сильно по-разному в зависимости от  культуры и эпохи, и воспринимались тоже по-разному. Предательницы истинной христианской веры, хранительницы старой языческой веры, угроза цивилизованному обществу и последняя надежда в беде, шарлатанки и безумицы — кого только ни видели в ведьмах…

В эпоху Раннего и Высокого Средневековья люди осуждали чернокнижие и колдовство, что не мешало многим из них (особенно в деревнях) тайно бегать к этим самым ведьмам за разными нуждами — вылечить больной зуб, приворожить кого-то симпатичного или наслать порчу на недруга. Разумеется, церковь была против подобных практик — но не потому, что боялась ведьм, а потому что… не верила в них! Вера в колдовство и всё такое прочее считалась явлением низким и примитивным, достойным тёмного простолюдина, но никак не уважаемого священнослужителя. Поэтому ведьм особенно и не преследовали — глупо бороться с тем, чего нет, верно? Вероятно, поэтому и в средневековом искусстве ведьмы практически не отметились. 

Эдвард Фредерик Брютнол. Визит к ведьме, 1882

Вот примерно так посещение ведьмы обычно и происходило. 

Интерес к колдовству и оккультизму проснулся лишь в эпоху Возрождения — да-да, в просвещённую эпоху Возрождения, когда, казалось бы, тьма и невежество пошатнулись. Однако именно на Ренессанс приходится начало печально известной «охоты на ведьм»: интересоваться ведьмовской темой начали не только простые люди (из практических соображений) и художники (из соображений эстетических), но и церковь… Как ни странно, церковники 14-15 веков оказались куда более легковерными, чем их предшественники, и охотно приняли на веру рассказы о ведьмах и представляемой ими опасности. По всей Европе заполыхали костры; «ведьмовская паника» накрыла все страны, обойдя разве что Скандинавию. Оно, впрочем, и понятно: неурожайные годы, «чёрная смерть», да ещё и Реформация, пошатнувшая устои церкви и чуть ли не престол самого Бога… Люди были напуганы, растеряны и злы, они хотели найти виноватых — и, увы, находили.

Однако в это же время художники задались вопросом: а что, собственно, такое есть ведьма? Воплощение уродства, зла и хаоса — или притягательной раскованности и свободы? Или и то, и другое? На фоне общего интереса к оккультизму и нечистой силе начали создаваться разнообразные картины, изображающие ведьм.

Создателем «каноничного» образа ведьмы можно, без сомнения, считать Альбрехта Дюрера. Ему принадлежит две гравюры, в которых запечатлены совершенно противоположные образы. На одной («Четыре ведьмы») — молодые, раскованные и загадочные красавицы; на другой («Ведьма на козле») — жуткая, некрасивая старуха с развевающимися волосами и хищным лицом. Две стороны ведьмовства как они есть.

Неподдельный интерес к ведьмам проявляли и художники Северного Возрождения. Так, например, Питер Брейгель был первым, кто изобразил ведьму с котлом. С тех пор котёл стал неизменным колдовским атрибутом. 

Ещё одна работа Брейгеля, на этот раз гравюра под любопытным названием «Ведьма из Маллигема вырезает камень глупости из голов дураков». Какие ещё камни глупости, и причём здесь ведьма?.. Во времен Брейгеля было весьма распространено суеверие, что, дескать, дурак может излечиться от глупости, если избавится от так называемых «шишек глупости», наросших у него на голове. Обычно они представлялись в виде жировых наростов, но, видимо, в особо запущенных случаях могли и окаменеть… Все прекрасно знали, что это ерунда и суеверие, однако находились, по всей видимости, уникумы, которые в это верили. Для более образованных людей «камень глупости» и процедура его удаления служили своего рода аллегорией непроходимой и неисправимой тупости.

На гравюре ведьма проводит всем желающим сию сомнительную хирургическую процедуру. От посетителей, как видите, отбоя нет. Удивительно, но, похоже, на этой гравюре ведьма олицетворяет не невежество и суеверие, а как раз-таки ум, пусть коварный и изощрённый. Стоит полагать, прибыли с несчастных «пациентов» она получает немало. 

Но самые выразительные, яркие и жуткие изображения ведьм оставил нам Франсиско Гойя, великий испанский мастер, чей талант, как ни странно, раскрыла тяжёлая болезнь. Будучи уже немолодым, художник перенёс разновидность тяжёлого воспаления мозга, в результате чего лишился слуха и начал страдать галлюцинациями. После болезни он удалился в свою резиденцию с говорящим названием «Дом Глухого» и там создал свои самые мрачные, самые  скандальные и самые талантливые работы.

Одна из них — «Полёт ведьм» 1797 года. То, что на ней происходит, загадочно, непонятно и определённо пугающе. Три летящие фигуры в странных одеждах держат (и, кажется, грызут) чьё-то безжизненное тело; крестьянин внизу в панике бежит, закрывшись плащом, а его спутник лежит ничком, надеясь, что его не заметят… И только осёл на заднем плане — сама невозмутимость. 

Картина и в самом деле довольно жуткая, но происходящее на ней слегка проясняется, если вспомнить, что Гойя был яростным антиклерикалом. «Полёт ведьм» может трактоваться ещё и как суровая критика церкви: странная одежда на ведьмах — ни что иное, как облачения кающихся еретиков (да, дурацкие колпаки тоже), а тот самый осёл как раз является символом невежества и глупости. И всё-таки, что же происходит? Неужели казнённые еретики возродились в образе ведьм и теперь мстят своим палачам? Кого они поймали и что с ним делают? Какая участь постигла их самих?.. возможно, лучше не думать.

А вот эта картина Гойи немного… пасторальная даже: светлая звёздная ночь, луна, женщины в пёстрых одеждах расположились вокруг рогатого оратора, который вовсе даже и не похож на дьявола — скорее, на языческого лесного бога… Это если к деталям не присматриваться. Впрочем, Гойя не был бы собой, если бы не изобразил ещё и пару худых, смертельно бледных детей, явно приведённых рогатому в жертву. Картина называется «Шабаш ведьм в стране басков». Судить, о чём картина, непросто — как и спорить с тем, что она завораживает и впечатляет несмотря ни на что.

А эта картина почти на сто лет старше. Её автор — Уильям Уотерхаус, видный представитель прерафаэлитов. Кому, как не им, увлечься ведьмовской темой?.. На этой картине под названием «Магический круг» изображена, прямо скажем, нетипичная ведьма. Это не безобразная старуха, хищная и опасная, но и не роковая соблазнительница: это просто молодая женщина, всецело погружённая в своё дело. 

Есть мнение, что на картине изображена не просто некая ведьма, а Керидвен — кельтская богиня колдовства и магии. Котёл тут тоже неспроста: по легенде, у Керидвен был любимый сын, ужасно некрасивый лицом. Заботливая мать решила, что раз красотой сын не отличается, так пусть станет мудрецом. И принялась она варить напиток мудрости… Вероятно, за этим действом и запечатлел её художник. История, впрочем, закончилась тем, что напиток случайно выпил второй, приёмный сын Керидвен; позже он стал величайшим бардом мира по имени Талиесин… но это уже другая история.

От воплощения зла до воплощения соблазна, от старой карги до демонической красавицы, от деревенского суеверия до аллегории женской силы и даже иконы феминизма — за много лет образ ведьмы претерпел немало трансформаций. Однако одно всегда оставалось неизменным: ведьма, сколь угодно маргинальная, отверженная, одинокая, всегда оставалась свободной. Ведьма всегда жила вне людских условностей и рамок: вероятно, поэтому этот образ был, есть и, пожалуй, всегда будет столь привлекателен.

Эдвард Коли Бёрн-Джонс "Сидония фон Борк (Монастырская колдунья)"
 

Ольга Оринго