Об Индии принято говорить как о таинственной, загадочной и непонятной. И в случае Индии эти истёртые эпитеты полностью себя оправдывают. Индийская культура невероятно сложна, многослойна и причудлива, неподготовленному иностранцу её просто не понять – сложнейшие философские концепции покажутся беспорядочным нагромождением понятий без капли логики, живопись – рядами «пляшущий человечков», а поэзия – набором непонятных слов и символов, отсылающих неизвестно к чему. Однако стоит лишь на мгновение выйти за рамки привычного восприятия и немного потренировать глаз, как философские системы обретут стройность и величие, живопись – изящество и гармонию, а поэзия – изысканность и силу...

О поэзии мы сегодня и поговорим. Попробуем немного расширить наше восприятие и чуть-чуть поучимся видеть необычное и непривычное. 

Ну а раз уж мы решили расширять восприятие, то начнём мы с того, что… выкинем из головы само понятие «индийская литература». Потому что литератур в Индии несколько десятков! И все разные. Ну а как ещё в огромной стране, где живёт невероятное количество народов, у каждого свой язык, каждый этот язык очень любит и крайне ревниво к нему относится. Именно по языкам индийские литературы и принято различать.

Есть литература на санскрите, древнем священном языке удивительной красоты; на языках-пракритах, предках санскрита; на языках «анабхранша», его потомках («анабхранша» буквально переводится как «отпадение»; древние учёные не очень-то высоко их ценили и считали испорченным санскритом, кстати, зря). Есть множество литератур на так называемых новоиндийских языках, «внуках» санскрита, с трудом, но всё-таки снискавших признание; на фарси, языке мусульман, захвативших Индию в Средние века; на урду, языке-потомке санскрита, полюбившемся мусульманам индийского происхождения; на целой россыпи диковинных языков юга Индии, не имеющих никакого отношения к санскриту, но ничуть не менее древних и красивых… 

И, наконец, на хинди. А хинди – язык самый молодой, поэтому на нём литературы меньше всех, вот так. 

На фото: подвес "Мехенди" с кубическим цирконием

Разумеется, самой уважаемой и изысканной во все времена считалась поэзия на санскрите, языке, который словно был создан для стихов и песен. На санскрите писали философские трактаты и любовные поэмы, нравоучительные вирши и шутливые эпиграммы… Взгляните на несколько небольших стихотворений из сборников 3-5 в. н.э., эпохи расцвета и благоухания санскритской поэзии.

«Не надо сердиться!» — «А кто рассердился?»
«Прекрасная, ты рассердилась!» — «Нельзя на чужого сердиться».
«Да кто здесь чужой?» — «Разве ты не чужой мне?»
Чужим я посмела назвать его! Как я посмела!»
***
Одним движением бровей я прежде гнев свой выражала,
стремясь простить тебя скорей, в улыбке открывала губы.
И что же? — стала я иной, когда любовь ушла из сердца:
ты на коленях предо мной, а гнев меня не покидает.
***
В единую твердую черную нить сводить я умею брови,
улыбку любви научилась таить и стыть, немея сурово,—
я все подготовила, чтобы сразить супруга притворным гневом,
но строгость сумею ли изобразить, одной лишь судьбе известно.

Но не только изысканные любовные стихи слагали на санскрите, но и философские, и задумчивые, и насмешливые… Как это стихотворение, например:

Что занесло тебя в наш край, фламинго?
Не ты ль твердил, что местным журавлям
Твое названье удалось присвоить?
Вернись домой, покуда здешний дурень
Тебя наречь не вздумал журавлем!

На фото: серьги "Шанти 2" с кубическим цирконием

А вот неизвестный поэт сетует на дурную судьбу и неудачную работу – вполне современное стихотворение:

Я не ношу браслета золотого,
Что блещет, как осенняя луна;
Я не вкусил стыдливой неги уст
Невесты юной; ни перо, ни меч
Не заслужили мне бессмертной славы.
Я время расточаю в школе ветхой,
Уча лукавых, наглых мальчуганов.

И схожая мысль в устах другого поэта – короче, проще и печальней:

Богатым не стал я,
Ученым не стал я,
Заслуги святой не обрел я,
И время мое истекло.

А вот маленькая пейзажная зарисовка – но до чего же выразительная!

Огромная туча-кошка
Огненным языком
Лакает лунные сливки
Из кастрюли ночных небес.

А вот насмешливо-кусачее посвящение бродячим монахам-аскетам:

«Монах-прощелыга! Ты падок до рыбного блюда?»
«За винною чашей и рыбы отведать не худо!»
«Ты пьешь?» — «Как не пить, непотребную встретив красотку?»
«Распутник! Небось ростовщик тебя держит за глотку?»
«Коль скоро добром у него я не выпрошу ссуду —
Тайник проломлю, а желанные деньги добуду!»
«Ты вор и заядлый, должно быть, игрок, по приметам?»
«Нельзя мне иначе: я нищенства связан обетом!»

Кстати, вы заметили, что мы ни разу не упомянули имён поэтов? Это не случайно. Дело в том, что к понятию авторства в древней Индии относились весьма своеобразно. Нет, автор был важен и интересен, но как образ, некая легенда, которой приписывались те или иные стихотворения. Настоящая биография и личность поэта мало кого волновали. Так, например, жизнеописание великого индийского драматурга Калидасы больше похоже на фантастическую сказку – обнищавший юноша из брахманского рода неожиданно обращает на себя благосклонное внимание богини Кали и получает от неё поэтический дар, а после путешествует по всей стране, побеждая в поэтических турнирах образованнейших жрецов и вельмож… Красивую легенду слушали с удовольствием, реальная же жизнь терялась – в итоге о настоящем Калидасе мы знаем лишь имя. 

И как будто мало того – красивые, талантливые произведения не слишком известных поэтов было принято приписывать более известным – для большего почёта и уважения. Так, к иным именам (к тому же Калидасе) «прилипало» по нескольку десятков чужих стихов! Так что подпись под стихотворением – вовсе не гарантия авторства. 

Раз уж мы дважды упомянули Калидасу, то давайте взглянем на отрывок его поэмы (учёные доказали, что точно его), посвящённой рождению прекрасной богини Парвати, супруги Шивы… она же Кали, покровительница самого поэта:

Благословенная Благословенным,
Благочестивая Благочестивой
Порождена, как народное благо
Порождено благомыслием царским.

Дочь родилась, небеса прояснились;
Веяли ветры, не ведая пыли;
Пение раковин, ливень цветочный,
Благо подвижным, недвижному благо!

Новорожденная так засияла,
Что засияла сама роженица,
Как, молодым пробужденные громом,
Недра сияют, сапфиры даруя.

День ото дня красота возрастала,
Как, народившись, луна возрастает,
И неуклонно и неутомимо
Очарования преисполняясь.

«Парвати»,— названа дивная дева,
Милая родичам высокородным.
«У ма!» — подвижнице мать говорила;
«Ума»,— прекрасную днесь величают.

Мы познакомились с поэзией на санскрите, но есть ведь и другие языки, вы помните? Пожалуй, самым известным, древним и красивым «конкурентом» санскрита является тамильский язык. На нём говорят жители самых южных областей Индии, куда в своё время не добрались племена, говорящие на предках санскрита. 

Тамилы – гордый и древний народ с богатым и сложным языком, любящий танцы и музыку. Тамилы очень гордятся своим традиционным искусством, у них даже есть собственный кинематограф – Колливуд (не путать с Болливудом – обидятся и те, и другие!). Пока на севере философы постигали суть божественного начала через ритуалы и логику, тамилы на юге придумали свой собственный способ общения с богом – бхакти, чувственную, эмоциональную связь с высшим началом, похожую на страстную влюблённость. Этим чувством пронизана и тамильская поэзия. Только послушайте стихи, слагавшиеся на юге в честь Шивы:

Ужели ты обитель Шивы, 
 Арурский храм, не посетил еще?
 С цветами, сердцем просветленный,
 спеши к Отцу, в его святилище. 

 Неси весь пыл своих хвалений
 ему, Истоку Добродетели. 
 Избавиться от возрождений - 
 есть благо высшее на свете ли? 

 Едва в ярчайших переливах 
 сверкнет Арурская Жемчужина,
 Тебе овеет душу радость, 
 и будет боль обезоружена.

***

Полумесяцем украшен, 
 белым пеплом обметен,
 Сердца моего похитчик, 
 гордо восседает он
 На быке. Его сияньем 
 сам Создатель посрамлен.
 В многославном Брахмапуре 
 он воздвиг свой дивный трон.

Не меньше прекрасной поэзии было создано и на новоиндийских языках. Так, удивительно нежные и лиричные стихи слагала средневековая поэтесса Мира-баи, жившая в 16 веке. Разумеется, по традиции, легенд о ней куда больше, чем реальных сведений. Рассказывают, что она была принцессой; её рано выдали замуж, и она почти сразу же овдовела… Участь вдовы, даже царского рода, всегда была в Индии незавидна: однако Мира-баи не взошла на костёр, а отправилась путешествовать и слагать стихи…

О Чарующий Душу, прииди! Гляжу на дорогу твою! 
 Всю ночь отверсты врата и вежды, печалюсь, не ем и не пью. 
 Без встречи с тобою душа подобна покинутому жилью. 
 Не остави защитой Миру у безумия на краю. 
 О Чарующий Душу, прииди! Гляжу на дорогу твою!
***
В чужих краях скитается Смуглый мой. 
 Ушел, не воспомнит о Мире, вестей не пришлет домой. 
 Запястья сняла, срезала волосы, ресниц не касаюсь сурьмой. 
 Четыре стороны света исходила в скорби немой. 

 Жизнь и рожденье пусты без тебя, дороги объяты тьмой. 
 В чужих краях скитается Смуглый мой.
***
Подружка! Сегодня Владыка смиренных женился на мне - во сне.
 В свадебном шествии боги шли с роднею моей наравне - во сне.
 Обряды свершились, он за руку взял меня в тишине - во сне.
 Прошлых рождений моих плоды воплотились в пришедшем дне - во сне.
 Невиданное блаженство даровано было жене - во сне.
 Подружка! Сегодня Владыка смиренных женился на мне - во сне.

Какие прекрасные лиричные стихотворения! Неужели после смерти супруга Мира нашла себе нового возлюбленного? Да, так и есть. Им оказался… Кришна. Именно его славит Мира в своих чувственных стихах. Бывшая принцесса стала бродячей подвижницей и до конца жизни скиталась по миру, славя своего божественного избранника…

На фото: подвес "Намасте" с кубическим цирконием

И завершим мы наш рассказ стихами самого, пожалуй, известного поэта Индии Нового времени – Рабиндраната Тагора. 
Тагор – человек удивительной судьбы, личность поразительного масштаба. Бенгалец по крови, «гражданин мира» по духу, он учился в английском колледже и писал поэмы на бенгальском, путешествовал по миру, общался с Эйнштейном, Уэллсом и Шоу, чуть не подружился с Муссолини (но быстро понял, с кем имеет дело, и дружбу прервал) и критиковал Ганди за… недостаток гуманизма! (Кстати, заслуженно). Его деятельность и энергия поразительны; его наследие – философские трактаты, эссе, музыкальные композиции и, конечно же, прекрасные стихи.

В поздний час пожелавший отрешиться от мира
                                    сказал:
«Нынче к богу уйду я, мне дом мой обузою стал.
Кто меня колдовством у порога держал моего?»
Бог сказал ему: «Я». Человек не услышал его.
Перед ним на постели, во сне безмятежно дыша,
Молодая жена прижимала к груди малыша.
«Кто они – порождения майи?» – спросил человек.
Бог сказал ему: «Я». Ничего не слыхал человек.
Пожелавший от мира уйти встал и крикнул: «Где ты,
                                    божество?»
Бог сказал ему: «Здесь». Человек не услышал его.
Завозился ребенок, заплакал во сне, завздыхал.
Бог сказал: «Возвратись». Но никто его не услыхал.
Бог вздохнул и воскликнул: «Увы! Будь по–твоему,
                                           пусть.
Только где ты найдешь меня, если я здесь остаюсь».
***

На закате, с палкой под мышкой, с ношей на голове,
Шагает домой крестьянин вдоль берега, по траве.
Если спустя столетья, чудом, каким ни есть,
Вернувшись из царства смерти, он явится снова здесь,
В облике том же самом, с тем же самым мешком,
Растерянный, в изумленье осматриваясь кругом,—
Какие толпы народа сбегутся к нему тотчас,
Как все окружат пришельца, с него не спуская глаз,
Как жадно каждое слово будут они ловить
О жизни его, о счастье, горестях и любви,
О доме и о соседях, о поле и о волах,
О думах его крестьянских, житейских его делах.
И повесть о нем, который не знаменит ничем,
Тогда покажется людям поэмою из поэм.
***
По ночам под звуки флейты бродят звездные стада.
Ты коров своих, незримый, в небесах пасешь всегда.
Светоносные коровы озаряют сад плодовый,
Меж цветами и плодами разбредаясь кто куда.
На рассвете убегают, лишь клубится пыль вдогон.
Ты их музыкой вечерней возвращаешь в свой загон.
Разбрестись я дал желаньям, и мечтам, и упованьям.
О пастух, придет мой вечер – соберешь ли их тогда?

Пришлась ли вам по вкусу индийская поэзия? Кого бы вы хотели добавить в эту подборку?

Ольга Оринго