Одним хмурым зимним утром в одном далеком-далеком королевстве, затерянном за лесами и горами так надежно, что люди о нем почти не знали и не помнили, белый кот, вспрыгнув на обеденный стол, разлил из королевского кубка вино.

Это был обычный завтрак – да, в королевском дворце случаются и такие. Не шумел бурный пир, не звенело в воздухе предчувствие близкой войны - в королевстве все было даже слишком покойно и тихо. Оставалась пара дней до Рождества и густой белый снег, казалось, грозил завалить королевство полностью; слуги засыпали на ходу и только Король с Королевой звонко смеялись, а глаза у них были живыми и теплыми. В тот день они, как обычно, сидели совсем близко – локоть к локтю, в нарушение этикета, предписывавшего им размещаться друг напротив друга по разные стороны стола – так, что и не заговоришь, и не пошутишь, и даже улыбки не различишь. Но Король с Королевой, хоть и были уже немолоды, все так же горячо любили друг друга, и никого не удивило, что руки их соприкасались, и так уж случилось, что белый кот, прыгая, задел оба их кубка.

Вино потекло – длинная красная лента, и смешалось с белоснежным молоком, пролитым из кубка Королевы, всплеснулось алое и белое, задрожало по краям розовыми разводами, ожило. И тут, как и положено в порядочной сказке, явиться бы на свет ребенку – чудесная девочка с белоснежной кожей и алыми губами, рожденная в самом сердце зимы. Да вот только у Короля с Королевой были дети – красавица дочка и серьезный на первый взгляд мальчуган (скажу вам по секрету, спасаясь от его шаловливых ручек, белый кот и запрыгнул тем утром на стол), и они не по сказочному, а очень даже искренне любили своих малышей, и других не желали. Но вино уже пролилось, и смешалось с молоком, и старые механизмы сказки заскрипели, проворачиваясь, и из алого пятна на каменном полу родилась Тень. Тяжелыми и мягкими были локоны ее – в точности как у Королевы, и так же горделиво изгибалась шея, белела кожа, теплились нежным румянцем щеки… и вот только глаза, глаза, бывшие у королевы темными и смешливыми, у Тени не улыбались. Да еще на руке у нее не было перстенька с алым камнем, подаренного королем в одну из таких же долгих холодных зим, когда их любовь только расцветала.

Королева ахнула (но вздох ее пропал незамеченным из-за замирающего звона кубка) и растерялась. Это, как вы помните, было совсем мирное королевство, и жители его давно забыли вкус беды. Тень же, не теряясь и не мешкая, заговорила.

- Ах, Ваше Величество, - вскрикнула она, - это что-то неслыханное! Взгляните, какая-то нищенка нарядилась как я, и поспешила занять мое место! И что же, не успела я спуститься к завтраку, в королевстве уже начался беспорядок: коты бегают по столам, наши дети озоруют, а ряженная бесстыдница метит на королевский трон! Велите немедля ее выгнать, принца – выпороть, а кота – кинуть в реку!

И таким уверенным был ее голос и выверенными жесты, что Король послушался Тени (ведь так легко поверить тому, кто говорит, пусть и полную чушь, с чувством своей правоты). И Тень гордо воссела на королевское место, Королева же, выгнанная с позором, побрела прочь от дворца.



На пути ее стояла старая яблоня. Некогда ствол ее сгибался под тяжестью золотых яблок, и Король с Королевой любили приходить сюда, срывать нагретые солнцем плоды и вести неспешные беседы. Но над королевством порой свистели заморские ветра, и один из них занес в яблочный сад болезнь, от которой листья деревьев скрутились и пожелтели. Садовник доложил о том, что сад уже не спасти и следует вырубить, но Королева воспротивилась. Долгое время читала она замысловатые фолианты, пробовала то одно, то другое средство, не жалея своих ручек, и наконец прошлой весной на яблони вернулся белый цвет.

- Как бы не погиб теперь мой сад без заботы, - подумала Королева (уж она-то разглядела, каким жестоким было сердце у Тени) и заплакала. А Яблоня вдруг заговорила с ней серебряным голосом.

- Отчего плачешь ты, моя госпожа?

- Тень вошла в мой дворец и отняла у меня любовь моего Короля.

- Не плачь, - ответила Яблоня, - я помогу тебе, но только если твой Король и правда достоин любви. Расскажи мне о нем.

И Королева заговорила, вспоминая, как они познакомились с возлюбленным. Весна тогда стояла в королевстве, и вся жизнь лежала впереди – ах, как славно будет идти все вперед и вперед по зеленым лугам, не правда ли, любовь моя? Какой счастливой обещает стать наша жизнь, каким прекрасным – правление! И не останется в нашем королевстве ни одного несчастного, ибо счастливы мы и счастьем своим мы поделимся.

Королева говорила и говорила, пока голос ее не охрип от лютой стужи и не умолк.

- Что ж, - сказала Яблоня, - а теперь ступай себе с богом.

Горько стало Королеве, что не помогла ей ее старая Яблоня, но все же смолчала она и пошла дальше и вышла к реке, возле которой сидел крайне недовольный белый кот и яростно вылизывался (злобная Тень как-то не учла, что в декабре месяце утопить кошку весьма сложно).



Река в том королевстве не была полноводной – так, ручеек, змеящийся с гор и набирающий свою силу где-то вдали на бескрайних полях. Правда, знающие люди не раз говорили Королю, что и с такой реки можно извлечь немало выгоды – там отвести, тут запрудить, здесь отгрохать пару заводиков – и вместо чистой воды в казну потекут денежки! Король же, однако, распорядился иначе: берега, прежде изрядно страдавшие от мусора и ила, очистили и насадили вдоль них деревьев. И хотя первое время доводилось вновь и вновь трудиться над очисткой реки (не раз Королю с Королевой приходилось делать это самим, ведь над их проектами посмеивались), потом люди все же привыкли заботиться о реке. И не было в Королевстве и за его пределами воды чище и слаже.

- Как бы не обмелела теперь моя река без заботы, - подумала Королева (уж она-то поняла, что золото Тени милее всего прочего) и заплакала.

- Отчего плачешь ты, моя госпожа? – зашумела Река и прокатилась по ее берегам, скованным льдом, серебряная дрожь.

- Тень вошла в мой дворец и отняла у меня любовь моего Короля.

- Не плачь, - ответила Река, - я помогу тебе, но только если твой Король и правда достоин любви. Расскажи мне о нем!

И Королева заговорила, вспоминая, как убегали они на тихие берега от предсвадебной суеты, и как Король (а тогда еще Принц), отчаянно смущаясь, достал перстенек с алым камнем – и ведь угадал, угадал же и с размером, и с тем, что сказать (честно говоря, в речах Король не был искусен, но поцелуй, которым он завершил признание, все исправил). И как в первые годы правления трудились они над рекой, и шаг за шагом чинили в королевстве все поломанное, а затем – придумывали новое. А годы текли и текли над ними, в локонах Королевы зарождалась седина, меч Короля поднимался уже не с прежней ловкостью… но зато над рекой теперь звенели голоса их детей, а в Королевстве царил покой.

Королева говорила и говорила, пока голос ее вновь не охрип от лютой стужи и не умолк.

- Что ж, - сказала Река, - а теперь ступай себе с богом.

Горько стало Королеве, что не помогла ей ее Река, еще одно их с Королем детище, но все же смолчала она и пошла дальше. Но метель расходилась все сильнее и сильнее, и поняла Королева, что пришел ее смертный час.

- А коли так, - подумала она, - поспешу ко дворцу, может, умерев у его стен, я сделаюсь призраком и буду поглядывать, как-то там мои дети, мой Король и мое королевство.



Подошла она ко дворцу, и остановилась перед запертыми воротами, тонкую ковку которых, все узоры и лепестки, помнила с детства. А как любил ее сынишка кататься на этих воротах – и ведь погнул, повредил тонкую работу! Пришлось позвать придворного мастера, под руководством которого юный принц исправлял сделанное – Король с Королевой тогда изо всех сил старались быть суровыми. И – надо же – получилось лучше прежнего, даже мастер искренне похвалил принца:

- Хоть и озорник, а таланливый!

- Каким-то теперь вырастет мой сын, - подумала Королева (ведь какой бы распрекрасной ни была Тень, как отдать ей свое дитя на воспитание?) и заплакала. А Ворота вдруг задрожали, и в их серебряном звоне Королева расслышала вопрос:

- Отчего плачешь ты, моя госпожа?

- Тень вошла в мой дворец и отняла у меня любовь моего Короля и мое королевство.

- Ну уж нет, - рассмеялись Ворота, - покуда ты любишь свое королевство и печешься о нем, никому его у тебя не отнять!

И растворились перед Королевой.

***

Тень же тем временем, нарядившись в черное шелковое платье и надев лучшие драгоценности Королевы, прогуливалась с Королем под руку. Невеселой была та прогулка, и Король никак не мог взять в толк ни почему его милая жена нынче так заносчиво поглядывает на придворных, ни почему она не взяла с собой их детей, ни, в конце концов, отчего так трудно завести с ней умную беседу, которые они так любили. В ответ на его слова она лишь позевывала, а потом и вовсе достала зеркальце и стала любоваться своим красивым лицом.

Падал снег, в зеркальце смешивалось ослепительно белое и удушающе черное, а на изящных пальчиках,  небрежно его державших, как вдруг заметил Король, не было перстенька.

- А где же твое кольцо, любовь моя? – спросил Король.

- Ах, - зевнула черная королева, - верно я позабыла его на столике, впрочем, мне и без того достает украшений. Что за интерес к женским безделушкам у Вас, Ваше Величество?

Опечалился Король, и показалось ему, что и любовь их, скованная зимой и старостью, подходит к концу. Не так-то и часто снимала Королева свое колечко, вот разве что - вдруг вспомнилось Королю - хлопоча в саду, порой вешала на ветку яблони, чтобы не испачкать.

- Славно мы правили с тобой, душа моя, - сказал Король, вспоминая их яблочный сад.

Тень поглядела на него холодными голубыми глазами и не ответила.

Золотой вкус яблока истаял во рту у Короля, и от этой сладости захотелось ему пить. И вдруг припомнил он, как Королева зачерпывала ладонями воду из реки и поила его, и говорила, что река вовек не обмелеет благодаря его заботе.

-  Да, славно мы правили с тобой, душа моя, - повторил Король, вспоминая как алели от ледяной воды губы Королевы – в точности, как камень в кольце.

Тень поглядела на него холодными голубыми глазами и не ответила, да вот только в этот раз Король поймал ее взгляд.

- А ведь глаза-то у моей Королевы были теплыми и карими, - звонко, как в молодости сказал Король, и легко выхватил меч и принял удар чудовища, вырвавшегося из шелков.

И мела метель, и звенела в королевстве нечаянная битва, и бежала по саду Королева, смеясь и плача, навстречу своему Королю. А на следующий день Король с Королевой закатили пышный пир. Вино лилось реками, беззаботно смеялись королевские дети, а перстенек сиял алым камнем и клал теплый живой отсвет на лица влюбленных.

И только белого кота не было на пиру – он сидел на воротах дворца и шипел вслед черной тени, а та удалялась прочь от королевства. Но до поры. Боюсь, только до поры.

На фото: кольцо "Кладдах"