Когда солирует скрипка – пикколо?

Алька впервые заявил о своем присутствии легким, едва ощутимым рукопожатием. Во всяком случае, это Сашка так решила, что загребущая Алькина ручка ухватилась изнутри за ее, Сашкин, отощавший за три с половиной месяца из-за токсикоза живот и цепкими пальчиками выстукивает морзянкой «привет». Сашка замерла, прислушиваясь, завернув внутрь себя уши и глаза. По ее лицу расплылось удивление, умиротворение счастливо-глупая улыбка коснулась Сашкиных губ, а зеленые глаза замерцали таинственным светом. Каждое утро, в одно и тоже время Сашка ждала сигналов морзянки. Но больше приветствий не было. В дальнейшем Алька выходил на связь, пинаясь пятками, и такие его движения особой деликатностью не отличались.
В следующий раз деликатность Альки проявилась года через три, когда он отстаивал свои права на личную жизнь.
Алька ходил на занятия ритмикой и пением. Той весной мужская часть группы увлеклась русоволосой зеленоглазой феей по имени Юля. Юля была несколько старше своих поклонников и обладала непререкаемым авторитетом в глазах стайки карапузов. Как то раз, под ее предводительством они чуть не разнесли Воронцовский дворец. Сашка попыталась призвать Альку к порядку, но Юлины чары были сильнее. В воспитательных целях Сашка решилась на сцену ревности.
-Алька, кого ты больше любишь, меня или Юлю, - вкрадчиво спросила Сашка.
-Юлю, - ответил Алька, честно глядя на Сашку маслинами своих огромных карих глаз. Ответ ошарашил Сашку и заставил прибегнуть к шантажу.
-В таком случае, пусть теперь Юля тебя кормит, укладывает спать и гуляет с тобой, - нахмурив брови, изо всех сил пытаясь быть серьезной, произнесла Сашка.
Алька задумался, нахмурил брови точь-в -точь, как Сашка, кивнул, исчез в коридорах Воронцовского дворца и появился ровно через минуту перед Сашкой, ведя за руку Юлю.
-Мама, это Юля. Юля, это мама, - церемонно произнес Алька.
Абсолютно не ожидавшая такого поворота событий Сашка, оторопело улыбнулась Юле. А парочка с оглушительным хохотом вприпрыжку понеслась по коридорам дворца под укоризненные взгляды пожилых тетенек, следящих за порядком в этом памятнике архитектуры и центре детского творчества одновременно.
Алькина деликатность проявлялась неожиданно, но как нельзя, к месту. Казалось, у этого ироничного, а порой и саркастичного человека где-то глубоко, в потайном кармане была спрятана скрипка-пикколо. Для какого-то очень крайнего, непредвиденно – сложного случая. Солировала скрипочка нечасто, похоже, Алька берег ее от мира. И звучал этот тонкий инструмент Алькиной души без фальши, проникновенно, виртуозно импровизируя на заданные судьбой темы…
…В ночь на первое марта 14-го года Сашка совсем не спала. Тревога билась в ее теле, в каждой его клеточке. Мозг ни на минуту не умолкал. Мысли путались, цепляясь друг за друга и, не оформляясь уже в логические структуры, скакали в ее голове.
Сашка, так любящая душевный покой, так ценящая баланс, и видящая свое счастье именно в этом состоянии равновесия и гармонии, вдруг ощутила себя на грани какой-то неизвестной и пугающей реальности. И грань казалась до того пронзительно-хрупкой, что осознавать это было невыносимо. Тревога перестала быть душевным переживанием, тревога превратилась в физическую боль.
Сашка попыталась сказать себе «стоп» и занялась простыми домашними делами. Потихоньку тревога стала прятать свои клыки, отпускать истерзанную душу, день входил в свою колею.
Проснулся Алька и выполз на кухню со ставшей уже привычной за эту зиму политинформацией. Без пяти минут бакалавр, политолог-международник, Алька довольно толково регулярно промывал мозги совершенно аполитичной Сашке. А в этот субботний полдень Алька как-то уж совсем мрачно пошутил. Сашка резко захохотала, а Алька вдруг почему-то стал извиняться за свои шутки. Сашкин смех звучал настолько непривычно, что Алька раньше Сашки сообразил, - у нее начинается истерика. Почувствовав подкатывающийся к горлу ком, Сашка попыталась сбежать от Алькиных глаз в свою комнату.
-Мам, ну-ка иди сюда, - сказал Алька мягким, но не допускающим отказа голосом и обнял Сашку.
Сашкино мокрое лицо уткнулось в грудь сына.
-Мам, не бойся, войны не будет, и меня не убьют, - услышала Сашка откуда-то сверху спокойный и уверенный Алькин голос.
А над головой Сашки возвышались широкие плечи Альки, того Альки, что 21 год назад крошечными пальчиками отбивал в Сашкином животе морзянкой «привет».