Сказ о том, как император задумал город разрушить.
Дорогие форумчане, позвольте потешить вас рассказом об одной из старых легенд  Харькова, действия которой, возможно, произошли на самом деле, так как есть тому много доказательств, в том числе и документальных. Более 200 лет назад над Харьковом нависла серьезная опасность по вине одной персоны, наделенной неограниченными полномочиями.
Историю эту, начавшуюся в 1800 году, пересказал малоизвестный краевед начала прошлого века Иволгин в изданных в 1929 году очерках "Старый Харьков", ссылаясь на мемуариста Цебрикова.
 

Церковь Вознесения Христова (архивное фото), не сохранилась в данном виде.
Была когда-то в Харькове небольшая церквушка Вознесения Христова, стоявшая на тогдашней окраине города (нынешняя площадь Фейербаха), где чиновные люди, мещане и даже вельможное панство отдыхали на лоне природы.
"Чиновные люди того края делали при сем случае угощения, кои простирались до пресыщения в ядении и питии", - описывал подобные пикники современник. 1 мая 1800 года "торжествовавшие сей майский день чиновные особы, военные и штатские, перессорились и передрались".
Не исключено, что именно удалое состояние отдельных участников увеселительного мероприятия и послужило причиной разразившегося на следующий день грандиозного скандала: пришедшие  по утру для торговли в город, торговки молоком  обнаружили на дверях Вознесенской церкви лист с карикатурой на отдыхающих, один из которых грозил кулаком другому. Подпись к рисунку гласила: "Каков поп, таков и приход". Молочницы о находке сообщили паламарю, паламарь – настоятелю Фотиеву… И завертелась бюрократическая машина: дошло до городничего, от городничего до губернатора и так до самого Санкт-Петербурга и лично императора Павла Петровича.
Придав происшествию чрезвычайный характер, император Павел учредил следственную комиссию под началом двух сенаторов: Нелединский-Мелецкий проводил следствие в Харькове, Фирс – в столице. Началось дознание, вошедшее в историю как "Мерзкое следствие по харьковскому гнусному делу". Молочниц и  отца Василия Фотиева возили в Санкт-Петербург, где их якобы допрашивал сам государь император.
Вместе с сенатором Нелединским-Мелецким в Харьков полетел указ: поставить на площади виселицу и объявить, что ежели до назначенного срока автор пасквиля не отыщется, каждый десятый житель будет выпорот, все население – отправлено в Сибирь, а город – разрушен.
Многие, не дожидаясь худшего, стали разбегаться. Оставшиеся же вместе с епископом Сулимой молились в храмах. И вот тогда-то  и ворвался в храм посланец с депешей из Петербурга…и мы  можем однозначно верить этому убеждению, ибо данный эпизод был описан в свое время  краеведом  Иволгиным.
"Понял Сулима, понял народ, что в этом пакете их судьба. Затаили дыхание, непонятные шепчут слова, дрожь единым током весь собор пронизала…  Смелости великой набравшись, силой профессиональной дисциплины, диакон распечатал пакет и громко провозгласил… « Манифест о вступлении на престол Александра I".
Так дворцовый переворот в столице спас Харьков и харьковчан.
Но абсолютно достоверными в рассказах о "Мерзком следствии…" можно считать лишь указания городских объектов и лиц, участвовавших в одиозных событиях.
Вознесенская церковь существовала до 30-х годов прошлого века, когда была перестроена под спортбазу, а в 50-х передана под лабораторный корпус Харьковского национального технического университета сельского хозяйства.
 

Пл.Вознесенская(ныне пл. Фейербаха), ХIХв.
Отец Василий Фотиев остался в истории Харькова как один из подвижников образования, водивший знакомство с Василием  Каразиным. Епископ Христофор Сулима обустраивал Покровский собор и содействовал развитию только созданного Харьковского университета.

С большой долей вероятности можно предположить, что рассказ о "Мерзком следствии…" родился и оформился в окончательном виде под влиянием двух факторов. Павел I обладал повышенным уровнем эгоцентризма. Наиболее яркой иллюстрацией данного качества является фраза императора: "В России лишь тот что-то значит, с кем я разговариваю; и лишь до тех пор, пока я с ним разговариваю" (имеются различные вариации, не меняющие сути). А черный пиар, прекрасно чувствовавший себя и в те отдаленные времена, сформировал образ царя-самодура, закрепленный в массовом сознании анекдотами соответствующей направленности. Не исключено, что и "Мерзкое следствие по харьковскому гнусному делу" - из таковых. Но впрочем, без подобных легенд не было бы истории. Уберите из нее 300 спартанцев, капусту Диоклетиана и Олегов щит, прибитый к вратам Царьграда - она станет скучнее в десятки тысяч раз и не факт, что более правдоподобной. На этом я закончу свой рассказ об одной из легенд  Харькова.