Здравствуйте, дорогие оринговцы! Наконец я добралась написать о своем любимом писателе. Если на вопрос «Какие книги» я читала, я обычно отвечаю: «Букварь, вторая и синяя», то на вопрос о любимом писателе я уже отвечаю без иронии – это Уильям Сидни Портер, известный как О. Генри.
Меня уже давно пленили его юмор, лаконизм, прекрасный слог, внимание к деталям и, конечно, прекрасные концовки каждой его новеллы. Для меня его произведения – как «черное маленькое платье» для модельера. «Дары волхвов», «Последний лист», «Меблированная комната», «Сестры золотого кольца», «Санаторий на ранчо» «Фараон и хорал»… - каждая новелла любимая и прочувствованная. А «Короли и капуста» - единственная повесть, которая, по сути, и не повесть вовсе. Это же шедевр! Одна история про обувь в «банановой республике» чего стоит! Приведу небольшой отрывок, мой любимый в этом произведении, вдруг, кому-то захочется перечитать все.
— Приехал ваш человек с сапогами, тот самый, — медленно заговорил Кьоу, с удовольствием ворочая на языке этот сладкий леденец. — И привез с собой столько сапог, что хватило бы на весь континент — до Огненной Земли. Сейчас их перевозят на таможню. Шесть лодок, переполненных доверху, уже привезли и уехали за новой партией. Святители небесные! Вот будет дело, когда он поймет вашу шутку и придет побеседовать с вами, мистер консул. Стоило прокорпеть в тропиках девять лет, чтобы дождаться такого веселого зрелища...
Позже, когда Коралио погрузился в сон, консул и Билли прокрались на опустелые улицы. Их пиджаки раздувались наподобие воздушных шаров. Медленной поступью прошли они по Калье Гранде, засевая пески колючками; тщательно обработали боковые дорожки, не пропустили и травы меж домами: засеяли каждый фут. Потом проследовали в боковые улицы, не пропустив ни одной. Не забыто было ни одно место, куда могла ступить нога мужчины, женщины или ребенка. Не раз возвращались они в консульство за пополнением колючих запасов. Лишь на рассвете, вернувшись домой, они с чистым сердцем легли почивать, как великие полководцы накануне сражения, после того как, разработав план кампании, они видят, что победа обеспечена…
Условия, порождающие спрос, были созданы. Спрос не замедлил последовать. В этот день мистер Гемстеттер продал триста пар башмаков.
— Удивительно, — сказал он консулу, который заглянул к нему вечером помочь ему навести порядок в магазине, — какое внезапное оживление торговли. Вчера я продал всего три пары.
— Я говорил вам, что если уж они начнут покупать, от них буквально не будет отбоя.
— Завтра же выпишу еще ящиков десять, не меньше, в запас, — сказал Гемстеттер, сияя сквозь очки. — Чтобы, знаете, не остаться вдруг без товара.
— Я бы не советовал, — сказал Джонни, — Не нужно торопиться. Посмотрим, как пойдет торговля дальше.
Каждую ночь Джонни и Кьоу бросали в землю семя, всходившее поутру долларами. Через десять дней в магазине Гемстеттера разошлось две трети товара; репейник у Джонни разошелся весь без остатка. Джонни выписал от Пинка Доусона еще пятьсот фунтов по двадцати центов за фунт. Мистер Гемстеттер выписал еще башмаков на полторы тысячи долларов от северных фирм. Джонни околачивался в магазине, чтобы перехватить заказ, и уничтожил его прежде, чем он поступил на почту.
Про личность О. Генри можно говорить бесконечно много. Происхождение его псевдонима тоже весьма интересно – по этому поводу есть несколько версий, но мне ближе гипотеза, которую выдвинул писатель и ученый Гай Дэвенпорт: «О. Генри» — не что иное, как сокращение названия тюрьмы, где сидел автор — Ohio Penitentiary Ohio State Penitentiary. 21 апреля 1930 года сгорела дотла.
И если уже сравнивать новеллы О. Генри и сказки Оскара Уайльда, которые тоже очень близки мне, то для меня О. Генри – легкий, трогательно-романтичный и его грусть все равно оптимистична, что, конечно, не скажешь о щемящей грусти и безысходности Оскара Уайльда. Но они, конечно, Мастера.
Всем спасибо за внимание и наслаждения от чтения!
, но тем и интересно. В который раз порождаюсь мыслителям прошлого, насколько всесторонне развиты были люди!!! Взяла из любопытства (интересно было, знала Гёте только как поэта) и не пожалела.
